class="p1">— Если честно, то нет, — произношу спокойно, уверенно, в манере Артёма Истомина.

— Вот как? Ясно.

Дима встает и уходит, оставляя меня одну на крыльце. С двумя чашками кофе. И дурацким ощущением, что и здесь я не своя, и там — чужая.

Булочки пекутся, наполняя дом чудесными ароматами. К моменту пробуждения малышни я успеваю накрыть на стол и заварить травяной чай. Мы все вместе, кроме Димы и Жени, весело завтракаем. О будущем не думаю, времени не остается. Нас так много, у каждого новости — не переслушаешь! Я улыбаюсь, невольно возвращаясь в теплое детство.

Днем мы с Асей и Сёмой навещаем маму, затем я мою окна на первом этаже. Диму встречаю лишь вечером, когда тот выползает из своей комнаты, в которой работает удаленно.

Подходит ко мне, пока мою посуду. Тянет мизинец.

— Прости, нервы. Было бы удобно свалить на тебя все беды, но, увы, высокий айкью не позволяет.

— Верю, — усмехаюсь я и брызгаю в Диму водой. Брат отшатывается, улыбается. Я тоже бегло, нервно. — Но в таком тоне со мной, пожалуйста, больше не разговаривай. Мне было неприятно.

— Не буду. Волнуюсь я за тебя, вот и злюсь. Вообще, много злюсь. В отпуск бы недели на две, куда-нибудь на море, — тянет Дима, блаженно улыбаясь.

Я качаю головой, обличительно тычу в него пальцем и отшучиваюсь:

— Не возьму тебя с собой в следующий раз! Даже не надейся.

— Посмотрите, какая дерзкая! Ты хоть помнишь, когда тебя на меня скинули в первый раз? Мелкую, с соплями по колено и кашлем как у туберкулезницы. Маме пришлось срочно уехать по каким-то делам, а отец сорвался к пациенту. Тебе было два, а мне пять.

Улыбаюсь до ушей.

— Ты мне мерил температуру. Каждые полчаса звонил отец, и ты сообщал, что там на градуснике. Поил компотом.

— Я думал, ты умрешь, — пожимает плечами Дима. — Было так тебя жалко.

Прыскаю!

— И ты мне об этом честно сообщил! Настоящий, блин, старший брат! Помню, как поверила, что умираю!

— Да не можешь ты этого помнить! — хохочет он. — Не сочиняй.

— Помню-помню, хотя мама с папой тоже не верят, что такое возможно. Мне было не два, между прочим, а почти три! Ты поклялся, что это волшебный компот, и если я его не выпью, то всё, кранты. Похороните как того котенка на заднем дворе. Боже, какой компот был кислый! Невыносимо, — кривлюсь.

Дима смеется.

— Не можешь ты помнить, — повторяет упрямо.

— Но это правда! Ты был поразительно убедителен. И кстати, вылечил меня.

— Алька… — Брат меняет тон, произносит тише и будто вкрадчиво: — Ты всегда можешь со мной поделиться, я пойму. По крайней мере, постараюсь. Не хочу, чтобы ты осталась совсем одна. Этот дебильный период обязательно пройдет.

— Знаю. Мы из крутого теста. Самого крутого. Вытянем. Ну или нас похоронят как тех котят на местном кладбище.

— Что тоже вариант. Главное, маму стерилизовать после родов.

— Боже! — Я закрываю рот рукой и смеюсь над этой ужасной черной шуткой. Укоризненно качаю головой.

На следующий день мы всей оравой идем на службу в церковь, которой, сколько себя помню, является большой дом на главной улице нашего поселка.

Вообще, раньше местные относились к общине лояльно. Это сейчас суды и следствия, а прежде было мирно. Мы тоже не провоцировали, с листовками по домам не ходили. Жили себе да жили, вели дела.

Даже легенда имеется о том, как наши деды бежали из Сибири или с Севера. Уж не знаю, как они туда попали прежде, но не прижились. Бежали от зла, жестокости и беспредела. Схватив детей и то, что могли унести в руках.

Несколько семей прибыли на поезде одним днем из ниоткуда, купили повозки, лошадей и отправились в путь. Скитались несколько недель по местности, пока не нашли захудалое село. Разместились. По сравнению с местными наши в то время казались зажиточными и работящими. Бездомные люди, объединенные общей тайной. Они все до одного уничтожили документы и взяли фамилии деревенских.

Кто такие были? От чего бежали? Высокие, сильные как быки, темноволосые мужчины и статные, красивые женщины.

В детстве я вкладывала в слово «зло» магический смысл. Представляла уродливого демона, который обрушивает на порядочных крестьян кару в виде засухи или молний. Позже начала предполагать, что это была власть или бандиты.

Но в глубине души, по смутным воспоминаниям деда, мы с Димой догадываемся, что бандитами были как раз мы сами. Разбойниками, что бежали от правосудия. Осев, резко притихли и ударились в религию. Благодаря своду правил жили мирно, рожали много детей. Очень быстро деревня покрупнела. Это были золотые десятилетия для общины. Дети уезжали учиться в города, но всегда возвращались обратно.

Шло время. Теперь, в век интернета, уже и не верится, что людям было достаточно семьи. Что больше им ни о чем не мечталось.

Столько лиц знакомых! Да все, что уж тут говорить. Мы с девочками одеты в длинные платья, на головах повязаны платки. Мальчики, несмотря на жару, в рубашках с длинным рукавом. Я здороваюсь, киваю, кого-то обнимаю и клюю в щеку.

Молодежь все чаще покидает общину с концами. Поэтому, увидев меня, пожилой староста бросается обниматься.

— Нам нужны, просто необходимы хорошие юристы! — громко объявляет он, сжав мои плечи. — Алина, доченька, отличной тебе учебы. Получай диплом и возвращайся скорее! С каждым годом сохранять целостность нашего мира становится сложнее. Мы очень ждем тебя.

Вежливо улыбаюсь окружающим. Им необходим бесплатный крутой адвокат — это правда. Дима не раз упоминал. Они смотрят с надеждой, а я... мрачнею. Ощущаю себя подлым предателем. Воспитание под кожей. Из обязанностей слеплено сердце.

Смотрю, как молятся девочки, как Ася усердно поет церковную песню. Они верят. Искренне верят, и сердце сжимается. Потому что моя вера в чудеса давно надломилась, и так сильно хочется, чтобы эти невинные крошки не разочаровались в своей.

Маму выписывают на пятый день после операции и на десятый — после моего возвращения. Мы встречаем ее яблочным пирогом, шариками и плакатом, который рисовали вместе. Мама плачет от счастья, не выпускает из объятий мелких. Остальные тоже льнут. И мне, честно говоря, хочется к ней прижаться, да все некогда.

Потому что назавтра дом, как крепость, атакуют гости! Соседи идут и идут. Тащат угощения, продукты. Надо всех встретить, за стол