— Со служанкой своей поехала, с Франческой.

— Пьян ты что ли? Как молодая госпожа без охраны, ночью, может покинуть замок?

— Да не пьян я, — отвечал стражник немного испуганно. — Она часто так делает.

— И все об этом знают? Барон знает?

— Этого мне не известно, а вот сержанту мы еще зимой докладывали, что молодая госпожа одна ездит ночью.

— И коннетаблю тоже докладывали, — добавил второй.

— Ага, и коннетаблю, и старому, и молодому, всем докладывали, — сказал первый стражник.

— Да? И куда же она ездит, знаете?

Стражники опять переглянулись.

— Хватит переглядываться, — рявкнул солдат. — Куда ездит молодая госпожа?

— Говорят, в трактир, — выдохнул второй стражник страшную весть.

— Вы точно пьяные. Вы что несете? Как дочь барона ночью может поехать в трактир? Вы думаете, что говорите? — солдат снова постучал по шлему стражника. — Ты соображаешь, что несешь?

— Я сам-то того не видел, я с чужих слов, — произнес стражник почти задыхаясь.

— С чужих слов, — передразнил его солдат. — И что с чужих слов она там делает?

— Говорят, певца слушает, менестреля.

— Певца?

— Ну да, у нас в графстве с весны поет один такой, его, говорят, бароны даже приглашают… Вроде… Ну, говорят так…

— И что, молодая госпожа ездит его в трактир слушать?

— Почитай каждую неделю.

Волков не мог поверить в такое, не могло такого быть, что бы дочь синьора, дочь барона могла посещать трактир по ночам. Не мог этот ангел быть таким.

У него в голове это не укладывалось. Ему даже хотелось надавать стражникам оплеух, врали они или, скорее, путали что-то. Но что они могли путать?

— Ёган, — солдат повернулся к слуге. — Седлай-ка коней.

— Да что ж вам неймется-то, да что ж такое, ночь на дворе же, а вы, почитай, две ночи не спали! И я с вами.

— Седлай давай, сам на эту работу просился, теперь не отлынивай.

— Да кабы я знал…

— Седлай, говорю, лошадей, болван. Кабы знал он, да кабы не знал он…

— Да иду уже.

— И кобылу не седлай, пока в кузню не сводим.

— Да уж знаю, ума то хватит.

Он ушел, а Волков спросил у стражников:

— Вы ничего не путаете? Она ли это?

— Да чего же нам путать то, господин. Авось молодую госпожу мы знаем с измальства. На глазах росла. — Сказал старый стражник.

И вправду вопрос был дурацкий, Волков это понимал:

— Ладно, а как мне найти трактир?

— Так сразу найдете, он недалеко от церкви, прямо по дороге, а рядом будет дом большой, управляющего нашего. А за ним и трактир, место весёлое, авось не пропустите.

— У ворот трактира, всю ночь фонари горят, его сразу видать, — сказал второй.

— Ага, прям над воротами, более в деревне фонарей нету.

Трактир был большой, и двор перед трактиром был большой, и весь он был заставлен телегами, возами, возками. Волков и Ёган хотели въехать во двор, но путь им преградил старик с лампой.

— Добрые господа, мест нету, трактир битком, люди на полу спать будут, под дождем в телегах спят.

— И что, в конюшне мест нет? — спросил солдат.

— Козу негде поставить. Вы поищите ночлег у мужиков, может, и неудобно у мужика-то в доме спать, но такой толчеи, как у нас, там точно нет, да и дешевле вам будет.

— И что ж, хозяин много берет? — спросил Волков.

— Да уж не милосердствует, народу-то пропасть, и все к нам, все к нам.

— Видать, хозяин не бедствует.

— Чего? — старик вдруг осекся. — А вы кто?

— Мы? — усмехнулся Ёган. — Мы люди добрые.

Солдат слез с коня, кинул повод Ёгану:

— Ну, здесь подожди, раз в конюшне места нет, а я пойду, гляну, что там за певец.

— А долго ждать-то? Дождик на улице, — забубнил Ёган.

— Жди, — ответил Волков и пошел в трактир.

Старичок попытался юркнуть вперед него, но солдат поймал его за шиворот и оттянул от двери и назидательно произнес:

— Тут стой. Не входи. Понял? — Волков поднес здоровенный кулак к носу старичка.

— Хорошо, — закивал старичок, чуть не роняя лампу и добавил: — господин.

Народ толпился у двери так, что пришлось потеснить кое-кого. Все лавки, все столы были заняты. Было светло, горел десяток ламп. Почти на каждом столе по лампе и многие лампы висели на стене. От людей и ламп было душно, но капюшон солдат снимать не спешил, осматривался вокруг. Люди вокруг были разные, но бедных почти не было. Мастеровые, мелкие купцы, подрядчики, да и подозрительный люд присутствовал. Сразу в глаза бросился один богатый человек. Кафтан с резными рукавами, берет из бархата с пером, человек, что называется, был полнокровный, с красивой, ровно подстриженной бородкой. В трактире ему было душно, он пил вино и обмахивался платком. Рядом с ним сидела трактирная девка, совсем молодая, лет четырнадцати, плечи голые, волосы распущенные. Богач гладил девке голую спину и зад. Почти у всех в трактире на столах стояли пивные кружки из глины, а у этих двоих, да еще и у их соседей, стеклянные стаканы с вином, и блюда с окороком и хлебом. Еще в трактире было с десяток девок хихикающих и тискающихся с посетителями. Атмосфера чуть пьяного веселья и ожидания царила в помещении. Солдат увидал, что один большой стол в углу свободен, за ним вообще никто не сидел, и он направился к нему, и как только он хотел сесть на лавку, как путь ему преградил здоровенный детина с кружкой в руке; небритый, в нечистой, заляпанной рубахе и со здоровенным тесаком на веревке, которая ему заменяла пояс.

— Заняты места, — сурово сказал детина.

— Кем это? — поинтересовался Волков. — Не вижу.

— А ты капюшон скинь, может и прозреешь.

— Мне в капюшоне теплее.

— А у нас тут не холодно, так что лучше сними. А то…

— А то что?

— Снимай, говорю, личико твое поглядеть хочу, может ты вор с дороги.

— Перебьешься, — Волков уже шел на конфликт. Он ещё стражнику хотел надавать оплеух, тут этот сам на рожон лез.

— Снимай, говорю, а то стражу с замка позовем, — не отставал здоровяк и кружкой ткнул в грудь солдата. — А стражники у нас лютые, недельку в подвале поживешь на хлебе и воде, вся спесь с тебя сойдет.

Волков готов был рассмеяться, но сдержался и сказал.

— А ты уверен, что хочешь увидеть мое лицо?

— Снимай, говорю, капюшон, а то точно стражу покличем, — сказал здоровяк и снова попытался ткнуть солдата кружкой.