Наконец бунт был укрощен силой и коварством, и наступила пора беспощадных казней. То же вскоре затем повторилось и в Самарии, в горах Набулусских[204]. Все эти горские племена были обезоружены после отчаянного сопротивления, а затем по произволу победителя представили несколько тысяч рекрутов, которые обыкновенно направлялись в Египет взамен рекрутов, высылаемых оттуда в сирийскую армию. Таким образом, предупреждались побеги и там, и здесь, но тем еще ненавистнее становилась эта мера для сирийских жителей, питающих любовь к родине, свойственную всем горским племенам.

Упорствуя в своей системе, которая сверх отличных рекрутов доставляла еще ту неоцененную выгоду, что горцы сирийские слабели и делались покорнее, по мере того как цвет народонаселения был отбираем в строевую службу, египетское правление отказалось от всякой надежды на сочувствие сирийских племен и решилось действовать на них одним страхом. В предупреждение новых возмущений было поведено всюду отбирать оружие у горцев, у жителей равнин и в горах. Правительство составляло по своим соображениям сметы о количестве оружия, которое находилось в каждом племени, в каждом городе и округе. Количество это требовалось безусловно, без всякого снисхождения ни на просьбы, ни на поручительства. Предоставлялось жителям купить или какими бы то ни было средствами достать требуемое количество оружия, а за неявку подвергались они жесточайшим телесным наказаниям и каторжной работе в Акке.

Отобрание оружия и рекрутские наборы — это были два постоянных страшилища в Сирии во все время египетского владычества. Племена, разрозненные по своим преданиям, по взаимным наследственным враждам, по самому образованию почвы и по влиянию действий правительства, бунтовались одно за другим, дрались с отчаянием, но никогда не могли действовать заодно. Вслед за каждым восстанием правительство усугубляло свои строгости и вселяло новый страх. Из всех этих восстаний самое упорное и самое кровопролитное было восстание друзов в исходе 1837 г. Друзы Ливана и Антиливана должны были рекрутской повинностью искупить честь сомнительного своего верования в Мухаммеда.

Уже в 1833 г., в первую попытку рекрутского набора, около 2 тыс. друзов были захвачены силой или обманом и много оружия было отобрано в залог нового набора. Друзам хаурашским была дарована пятилетняя льгота от этой повинности по малочисленности их, по запустению прекрасной их страны, которая могла бы служить житницей Сирии и кочевых племен пустыни при надлежащем возделывании. Даже оружие не было у них отобрано, без оружия они были бы предоставлены произволу хищных соседей-бедуинов.

С 1837 годом исходил льготный срок. Правительство требовало от хауранских друзов 72 рекрутов. Их престарелый шейх Антеш был призван в Дамаск. Вотще ходатайствовал он от имени народа о продлитии льготы. Униат Бахри-бей, о влиянии которого мы уже упоминали, по видам мелочной корысти убедил пашу остаться непреклонным, а свита паши нагло оскорбила старого Антеша. Шейх замыслил дорого отомстить египтянам обиду, нанесенную его бороде. Он объявил свою готовность содействовать правительству для набора рекрутов, но требовал для этого как можно более военной команды. Четыреста человек нерегулярной конницы были наряжены с ним в Хауран, их радушно там приняли и угостили, а на первом ночлеге перерезали всех. Спасся один начальник отряда, который, услышавши во сне стоны умирающих, успел убежать в окно и дать известие в Дамаск о происшедшем. Затем друзы хауранские стали стекаться в недоступный округ Леджа.

На луговом Хауране, в обширной равнине, опоясанной Антиливанским хребтом, северными отраслями заиорданской горы Аджлун и гористым Хаураном, есть плоская возвышенность, отвесная со всех сторон и представляющая фигуру неправильного полигона, которого периметр в полтораста верст протяжения, будто крепостная стена сажен в десять вышиной, вертикально врезается в почву. Местами встречаются узкие проломы, откуда можно проникнуть вовнутрь заколдованного округа. Базальт, из которого составлена вся эта масса, являет свежие следы вулканического своего образования, будто недавно еще остыло действие подземного огня, ее породившего. При охлаждении своем она растреснулась по всем направлениям бесчисленными рвами и щелинами, взаимно пересекающимися и образующими точно улицы старинного германского города промеж ромбоидов и трапеций и каменистых отвесных зданий самых фантастических форм.

Этот лабиринт утесов и ущелий, таинственных подземных ходов и недосягаемых пещер, эти колоссальные обломки потухшего вулкана, скудно напыленные кое-где растительной землей и поросшие побочным прозябением, очевидно, служили искони, в цветущий век Сирии, заветным убежищем вольного ли племени, спасавшегося от владычества Селевкидов и римлян, или шаек разбойничьих, как и поныне обретающих здесь недоступное гнездо от всяких преследований. Он имеет свою древнюю систему внутренней защиты. На плоских вершинах утесов, заслоняющих отовсюду горизонт, построены по направлению продольных щелин ряды башен, вышиной в пять или шесть сажен, имеющих форму усеченных конусов, с террасы которых можно наблюдать вдоль внутренних проходов и мгновенно сообщать известия сигналами по всему округу. Местами построены шанцы по протяжению самых рвов и щелин на несколько верст длины. Воды нет по всему этому пространству, за исключением одного источника, под скалой Агир в южной стороне округа, а вдоль восточной стороны, неподалеку от базальтической ограды, течет в дождливые месяцы зимы поток Вади Лов, откуда в ту пору наполняются пруды, тщательно иссеченные в камне за оградой скал.

Округ этот именуется Леджа, в нем жителей нет, нет даже диких зверей в его пещерах, разве ящерица ползает по раскаленному базальту, разве орел совьет гнездо на недоступном утесе, чтобы издалека приносить пищу своим птенцам; ибо базальтическая Леджа такой же мертвый округ, как и Мертвое море с его тяжелым асфальтическим раствором — оба отверженцы всякой жизни, порожденные, вероятно, в одну эпоху, в тот же возраст мироздания и теми же деятелями. Только порой заходят в Леджу небольшие кочевья бедуинов и пасут своих коз в диком прозябении, которым зимние дожди скудно наделяют подошву скал и внутренние ущелья. Порой укрываются сюда друзы соседнего Хаурана от мщения ли врага или от преследований правительства за разбой, за бунты, за неуплату податей. Им одним, по особенным приметам на скалах, известны потаенные пути этого лабиринта.

Сюда-то стали сходиться друзы по умерщвлении наездников египетских в Хауране. Шейх Антеш первый поднял знамя бунта, к нему присоединились два других шейха, недовольные египетским правлением, бедуин Яйа Хамдан и молодой шейх Шибли Ариан из племени антиливанских друзов.