Карл Иванович тяжело вздохнул и отошел наконец от окна. Разумеется, он должен был сразу после убийства Тугарина допросить профессора Муромцева с дочерьми, также присутствовавших на достопамятном собрании. Возможно, что-то добавилось бы к тем скудным фактам, которые он получил в свое распоряжение в результате дознания. Но времени на все не хватало, прошли сутки, и Карл Иванович не хотел марать честное имя университетского профессора (так же как и великого Стасова) даже намеком на их касательство к делу об убийстве в Медвежьем переулке. Он полностью исключал причастность к нему и профессорских дочерей. И может быть, напрасно. Но возможность исправить допущенную ошибку есть. Во всяком случае, вреда от разговора с профессором и его барышнями не будет. Только вот вызывать к себе их не стоит – придется нанести им визит.

Следователь решительно взялся за папку с бумагами, направился в приемную, где проинструктировал своего помощника – всем служащим оставаться на своих местах, момент ответственный; если появится в библиотеке Анемподист Кайдалов, о чем непременно сообщит пасущийся там агент, срочно выслать полицейских и доставить библиотекаря в участок Обо всем важном, требующем его, Вирхова, участия – телефонировать на квартиру профессора Муромцева.

Карл Иванович вышел на улицу, кликнул извозчика и направился на Васильевский.

Дверь профессорской квартиры ему открыла хорошенькая горничная: пухленькая темноглазая особа в темном платьице, белом чепчике. Девушка вроде бы даже обрадовалась, когда он назвал себя, но сообщила, что профессор лежит с сердечным приступом в спальне, беспокоить его супруга вряд ли позволит, да и сама барыня никого не принимает, не отходит от мужа.

– А барышни, дома ли барышни? – поинтересовался у нее Вирхов.

– Мария Николаевна скоро будет, – многозначительно ответила служанка.

– Я могу и подождать, – улыбнулся Вирхов, – да с вами, милая, побеседовать. Глаша вспыхнула.

– Я ничего не знаю, – засмущалась она, – да и беседовать со мной неинтересно. Я провожу вас в гостиную, там сейчас Полина Тихоновна Коровкина, и справлюсь у барыни, не выйдет ли она.

Следователь вслед за сконфуженной Глашей направился в гостиную.

– Дорогая Полина Тихоновна, никак не ожидал вас здесь встретить. – Он подошел к зардевшейся тетушке Клима Кирилловича и заметил, что она с некоторым замешательством подает ему ручку для поцелуя. – Простите, что нарушил ваш покой. Заехал побеседовать с профессором, да неудачно – сказали, что он болен. Собирался задать несколько вопросов Марии Николаевне – и ее не застал.

– Да, дорогой Карл Иваныч. – Полина Тихоновна отвела глаза в сторону. – Николай Николаевич перенес тяжелейшее потрясение, у него случился сердечный приступ. Волновать его Климушка категорически запретил.

– Я понял, понял и весьма сожалею. – Вирхов, усаживаясь на предложенный ему стул, постарался повернуться так, чтобы на лицо его славной старинной знакомой падал свет из окна: он хотел разобраться, с чем связано некое напряжение в голосе его собеседницы.

– А Машенька должна скоро вернуться, – с деланной улыбкой продолжила Полина Тихоновна. – Чем же она может помочь вам в ваших делах?

– Пока не знаю. – Карл Иванович, вглядываясь в преувеличенно оживленное лицо приятной дамы, на всякий случай решил не открывать сразу все карты. – Просто я не исключаю, что она, как девушка наблюдательная, унаследовавшая отцовский острый взгляд, дополнила бы мои знания о том, что произошло недавно на квартире у Стасова.

– Очень смешная встреча. И такие умопомрачительные проекты, – затараторила обрадованно Полина Тихоновна, стараясь всеми силами отвлечь внимание следователя от вопроса о местонахождении Брунгильды Николаевны. – А не повлечет ли их осуществление рост криминальной обстановки?

– В каком смысле? – недоуменно приподнял белесые брови Вирхов.

– Разве не опасно кормить блинами гуляющий на Дворцовой площади народ? Массовые скопления и так благоприятная почва для краж и иных преступлений, а при раздаче блинов просто подавят друг друга. – Озабоченная Полина Тихоновна пыталась втянуть Вирхова в отвлеченные рассуждения.

– Совершенно согласен с вами. Потребуется привлечь всех городовых, конную полицию, специальные части, чтобы предотвратить возможные неприятности, – постарался рассеять опасения госпожи Коровкиной следователь. – Но блины – дело относительно далекого будущего. А сейчас меня интересуют свершенные преступления. И конкретно – убийство Глеба Тугарина.

– Бедный мальчик, – с искренним соболезнованием вздохнула тетушка Полина. – Климушка говорил, что вы расследуете это дело.

– Даже доктору, думаю, неприятно обнаружить труп в пустой квартире. Не вовремя он зашел за медицинскими книгами. – И безразличным тоном спросил:

– А откуда Клим Кириллович знал, что у покойника есть такие книги? Он же не был знаком с Тугариным?

– Не был, – после некоторого замешательства подтвердила Полина Тихоновна и недоуменно добавила:

– Да я и не задумывалась, откуда Климу известно о книгах.

– Дорогая Полина Тихоновна, если б доктор Коровкин был здесь, поинтересовался я бы у него самого. Но поскольку он отсутствует, попробуйте ответить вы – откуда он знал, что у Глеба Тугарина есть какие-то медицинские книги?

– И у Стасова могли говорить, и кто-то из пациентов мог сказать, – безучастно перечисляла Полина Тихоновна. Она все еще не могла прийти в себя от услышанного: почему Клим не сказал никому, что он обнаружил мертвеца. Что делал ее племянник в Медвежьем переулке?

– Проверить пока невозможно, – сокрушенно вздохнул следователь, – одной нет, другой болен.

Кстати, а что вызвало сердечный приступ у профессора?

– Переволновался из-за немецкого оборудования, – бойко ответила госпожа Коровкина и опустила глаза.

– А где же сам Клим Кириллович?

– Поехал с визитами к другим пациентам. – Полина Тихоновна сосредоточенно изучала бахрому на шелковой скатерти. – Он попросил меня побыть у Муромцевых, помочь Елизавете Викентьевне.

– А Брунгильда Николаевна, по всей видимости, в консерватории? – Пристальный взгляд следователя заставил Полину Тихоновну вновь углубиться в изучение скатерти, на этот раз ее внимание привлек изысканный тканый узор.

– Ей всегда приходится много трудиться в классах над программой предстоящего концерта, у нее очень требовательный педагог, сама Есипова. – Полина Тихоновна, благополучно уклонившись от прямого ответа, решилась взглянуть в спокойное лицо следователя. – Музыка отвлекает от тягостных размышлений и воспоминаний, а девушка весьма расстроена. Да и недавний ее праздник – день рождения – был омрачен...

– Да, я припоминаю, Клим Кириллович что-то говорил мне о хулиганском телефонном звонке, – осторожно сказал следователь. – Неужели гнусная выходка так расстроила девушку?