Кочевье обозначилось утром четвертого дня дымками на фоне ясного неба. Отряд повернул прямо на дым и спустя полчаса остановился на взгорке перед широкой долиной — овальной выемкой среди ровной степи, на дне которой блестели льдом два прямоугольника водопоя возле колодцев и вытянулись в два ряда полтора десятка шатров.

— Э-гей! — радостно помахала сородичам шаманка. — Я приехала!

Эффект оказался прямо противоположен ожидаемому: подняв глаза на гостей, татары засуетились, торопливо доделывая свои дела — хватали кожаные ведра с водой, привезенный откуда-то хворост, отпускали или уводили с собой овец. Считанные минуты — и они очень быстро разошлись по своим жилищам, предоставив нукерам великого бея созерцать утоптанную землю посреди кочевья, да двух мужиков, явных невольников, безразлично черпающих воду из-под древнего каменного купола степного колодца.

— Чего это они? — не понял Тирц.

— Они ведь знают, что ты ифрит, — погрустнела шаманка. — Что меня отдали ифриту. Теперь ни за что не выйдут, пока не уедем.

— А как же тайна?

Колдунья немного подумала, потом вздохнула:

— Бабу Масуду нужно спросить. Она меня не оттолкнет.

— Бабка твоя? — понял Тирц. — Значит, тоже ведьма?

— Шаманка, — поправила невольница. — Она меня учит… Учила… Чему успела…

— Подождите здесь, — обернулся Менги-нукер к сотникам охраны. — Отсюда мы никуда не денемся. — А потом кивнул женщине: — Показывай.

Колдунья хлопнула ладонью по крупу коня, и тот неторопливо поспешил вниз. Ее хозяин тронулся следом.

Они объехали стойбище вокруг и остановились у небольшого шатра, больше похожего на вигвам: несколько скрещенных длинных жердей, укрытых сшитыми между собой шкурами так, чтобы снизу не поддувало, а вверху оставался проем для выходящего дыма. Покрытие выглядело довольно живописно — на нем имелись и овечьи, и то ли волчьи, то ли собачьи шкуры, и лошадиные, и заячьи, и даже какие-то мелкие клочки, вроде шкур тушканчиков или сусликов.

Пахло от вигвама тоже соответствующе — словно от скотобойни.

— Вы тут, что, кровью все натираете? — брезгливо передернул плечами Тирц. — Как вам самим не противно в такой клоаке жить?

— Бабушка… — тихо и неуверенно позвала невольница.

В вигваме послышалось шевеление, и на свет показалось мохнатое существо — явно никогда не чесанное, в вывернутой мехом наверх овечьей телогрейке поверх халата. Оно на четвереньках выбежало к выложенным перед вигвамом, вокруг холодного кострища, камням, уселось на один из них. Тирц громко хмыкнул, подумав, что ходьба на четвереньках — профессиональное заболевание всех татарских колдуний.

— Вы пришли? — заговорило существо чуть хрипловатым голосом и немного наклонилось вперед.

— Я хочу рассказать тебе одну историю, ведьма. — Тирц подвел правую ногу под один из камней, резко подкинул его вверх и вперед, заставив описать короткую дугу и бухнуться в самое кострище. — Решил как-то умный человек обратиться к ведьме. Все ее называли ясновидящей, знающей прошлое и будущее и постигшей все тайны. Пришел человек к ее дому, постучался в дверь. «Кто там?» — спросила ведьма. Человек развернулся и ушел.

Неожиданно ведьма громко закудахтала — что, видимо, означало смех.

— Разница между этим человеком и мной заключается в том, — невозмутимо продолжил Тирц, — что я подобную ведьму обязательно спалю на костре.

— Чую, духом христианским запахло, — голос ведьмы был, хоть и хриплым, но достаточно сильным и уверенным. — Добрый правоверный человек обязательно посадил бы меня на кол…

Она подняла руку, и невольница с готовностью прильнула к своей бабке.

— Как ты, девочка?

— Хорошо… — после минутной заминки ответила молодая шаманка.

— Правду говоришь?

— Правду, бабушка. — Невольница стрельнула глазами в Тирца. — Пугает только. Но не делает ничего.

— Вот как? — Голос ведьмы потеплел, она погладила внучку по голове: — А волосы где?

— Состриг.

— Красивой хочет видеть?

— Он меня не трогает… — Женщина опять стрельнула глазами в своего хозяина.

— Ты хочешь, чтобы я убрала его немочь?

— Нет, она хочет, чтобы ты убрала Засечную черту! — оборвал их воркование Тирц.

— А разве ты сам не можешь сделать этого, ифрит? — прохрипела в ответ ведьма.

— Я тебе что, трактор?

— А чего тебе не хватает? Силы? Пошли на них более сильного!

— Среди этих плюгавых племен сильнее меня нет ни одного человека, — уверенно отрезал Тирц.

— Тогда сделай его, ифрит.

— Ты издеваешься надо мной, ведьма? — Рука Тирца легла на эфес меча.

— Постой, бабушка. — Шаманка сняла руку своей учительницы с плеча и погладила ладонью. — Я ходила к нашей Прародительнице, и та сказала мне слова жизни. И сказала, что вторую половину этой тайны хранит наш род. Ты ведь знаешь, что это за тайна, бабушка? Уж ты-то обязательно должна ее знать!

— Конечно, — послышался клокочущий смех. — Я ее знаю. И весь наш род знает ее. И даже ты, маленькая моя девочка. Ну-ка, вспоминай: если из мертвой глины..?

— Если из мертвой глины сложить бездыханного человека и наполнить его сердце кровью нежити, то Слова жизни смогут оживить даже его… Так?

— Вот видишь, — кивнула ведьма. — Эта тайна так важна, что про нее знают все, от мала до велика.

— Но ведь это всего лишь сказочная присказка, бабушка? Какой от нее прок?

— Ты так и не поняла главного, моя маленькая, — тяжело вздохнула ведьма. — Самому главному я так и не успела тебя научить. В памяти рода нет ничего ненужного. Наши сказки для малышей, наши присказки и поговорки — это не просто слова. Это те знания, которые нужно сохранить нашим внукам. На такой вот, как у тебя, случай. Помни, внученька, помни. Потому, что повторить тебе это будет некому. И думай над каждым словом, что мать тебе в кибитке пела.

— Что за бред ты несешь, старая?! — Тирц подкинул второй камень так, чтобы он упал к ногам ведьмы. — Какая глина? Какая нежить? Какие слова?

— А что тебе не хватает, ифрит? — спокойно удивилась старая шаманка. — Слова жизни вы знаете, — она опять погладила внучку по голове, — глины полна степь. Человека слепить вы как-нибудь сможете. Выльете чашку крови ему в сердце… И все.

— Крови нежити, — напомнил Тирц.

— Да, — прижала к себе внучку ведьма.

— А где нам ее взять?! — заорал на нее Тирц и подкинул в воздух еще камень, метясь на этот раз уже по ногам. Однако старуха вовремя отдернула ступню и покачала головой:

— А скажи мне, ифрит, как отличить живое от неживого?

— Обыкновенно, — пожал плечами Тирц. — Живые организмы отличаются от неживых объектов обменом веществ, раздражимостью, способностью к размножению, росту, развитию, активной регуляции своего состава и функций… Черт! Какая разница?