– Не помню я ничего, – забубнил паренек, прекрасно зная – чем меньше говоришь ментам, тем лучше для всех. – Честное слово… Да я даже не успеваю их рассмотреть… вроде взрослых не было. Тут в основном пацаны… Жилой массив рядом.

На следующей точке тоже никто ничего не помнил и не знал, несмотря на красные корочки, демонстрируемое уже в открытую оружие, конспиративный шепот и многословные призывы к содействию органам правопорядка в поимке особо опасного убийцы-маньяка, который, возможно, по утрам отирается в данном заведении.

Итог был печален – Киру замели в пятом интернет-кафе, где он, потрясая перед носом оператора фальшивыми красными корочками несуществующего отдела полиции «по борьбе с серийными сексуальными преступлениями», своим на редкость неприятным и пронзительным голосом требовал вспомнить, кто сидел в Сети в десять тридцать утра двадцать второго и двадцать четвертого августа. При этом он многозначительно поправлял кобуру с детским пистолетом у себя под мышкой. Замел его патруль в камуфляжной форме, который зашел испить воды по случаю неожиданно жаркого дня. Фальшивые корочки изъяли, так же как и детский пистолет, купленный у коллеги – реализатора детских игрушек, заломили назад руки, уперли лбом в стену. Сцена напоминала показательное задержание террориста из учебного фильма.

Изрядно струхнувший Кира тем не менее не растерялся и заявил, что работает по спецзаданию капитана Астахова из уголовного розыска, а они… (тут он сдержался, чтобы по привычке не обозвать патруль козлами) срывают секретную операцию. Он даже продиктовал телефон Астахова, который, обладая прекрасной памятью, хорошо помнил. Капитан приглашал его звонить в случае чего, в связи с убийством Динки.

– Какую операцию? – спросил лейтенант, громадный амбал с автоматом, исподлобья рассматривая задержанного.

– Серийный убийца! – прошипел Кира. – Резонансное дело! Отправляет емели из интернет-кафе и предупреждает про убийства!

– Может, ты сам и отправляешь! – ответил лейтенант, отмякая.

– Кто? – переспросил капитан Астахов в трубку. – Спецзадание? Искал мужика с белыми глазами? Да, наш человек. Сейчас буду.

– Рассказывай, – предложил капитан, задумчиво глядя на Киру. Мужчины сидели за столиком полупустой забегаловки. – Все. С самого начала.

– Ну… – неопределенно начал тот, потирая запястья, где еще виднелись следы от наручников. – А можно еще бутерброд? Я не успел дома пожрать.

Капитан только хмыкнул.

– Ну, значит, прочитали мы Ксенину почту, – начал Кира непринужденно, – и я говорю – нужно брать мужика. Псих стопроцентный! Как бы он и Ксению… не замочил! Стас, козел, говорит, его нельзя вычислить. Как это нельзя? Никак, говорит, нельзя. Я говорю, я тебе докажу, программер долбаный! И пошел. Спрашивал у всех. И у юзеров тоже. Стас сказал, иногда вбегает деловой, сует десятку и просит отправить емелю, не хочет ждать. Ну я и подумал! В первых четырех ничего, а в «Черемушках» был такой… Это вообще для молодняка. Один там есть, Глебушка, безобидный пацан, но шарит в компах нехило, говорит, заходил такой с белыми глазами… Значит, был все-таки! Я – к козлу, который там дежурит, говорю, мужик к вам ходит, с белыми глазами… А тут патруль! Козлы! Руки заломили, к стенке фейсом…

– Что значит, «с белыми глазами»? – подал голос капитан.

– Глебушка говорит, фейс красный, а глаза почти белые. И тату на руке около большого пальца. Птица с крыльями. И озирался все время…

Последнее было плодом буйной фантазии Киры.

Мы лежали, обнявшись, на моем диванчике в стиле ампир и бессмысленно пялились на экран телевизора, где шел американский фильм. Герой-супермен в маске, играя мускулами, летал по крышам небоскребов и сворачивал челюсти плохим парням.

На нас снизошел удивительный покой. Просто нирвана. Мы в очередной раз поняли, что созданы друг для друга. Александр был нежен и ласков.

– Мы – одно целое, – говорил он. – Неужели ты до сих пор этого не поняла? И не убегай больше. Все равно не убежишь. И не думай о… других (Это на мои издевки по поводу поклонниц.) Все хотят чуда, даже самого маленького. Я для них это чудо. (Однако!) Я не похож на их мужей, я – загадка, я – другой. И это их привлекает. Но тебя они не должны волновать. (Конечно, ведь наша связь на астральном уровне!) То, что нас связывает, больше, чем любовь. Это… родство душ. (А со Стеллой – тоже родство душ?)

Я по привычке бунтовала, комментируя мысленно его слова, но в глубине души не могла не согласиться. Нас тянуло друг к другу со страшной силой, но я не знаю, любовь ли это. То, что происходит между нами, носит волнообразный характер. Я то покорно склоняю голову, то бунтую. То захлебываюсь от желания, то ненавижу его и стремлюсь причинить боль. Урбан, видимо, испытывает то же самое. Нас притягивало друг к другу и отталкивало одновременно. Почему? Одноименные заряды?

– Супермен – не продукт эволюции человека, – вдруг сказал Александр. – Это самое большое заблуждение! Философский курьез, «народная» идея. Сверхчеловек не развивается из человека, он не «преувеличенный» человек… вроде того, из кино. Он – другой. Маг или святой. «Молния из темной тучи человека» – назвал его Ницше. Он единственный, кто понял идею сверхчеловека и объяснил. Сверхчеловек – это тайные знания, новый смысл вещей, связь времен…

Я молчала, слушая голос Александра в большей степени, чем его слова. У него… такой голос! Он резонирует во мне, как в пустом сосуде, рождая тонкие дразнящие вибрации… Я протянула руку, погладила Александра по лицу. Он повернулся ко мне…

…Мы любили друг друга, а на экране резвился «народный» супермен. В отличие от истинного, который над моралью, он спасал вдов, сирот и стариков. Довольно однообразно спасал. Без воображения, необходимо заметить…

…Ночью мне приснилась бабушка. Я находилась в церкви, той самой, с голубем, и старая женщина в углу, которую я едва заметила тогда, оказалась моей бабушкой. Она по-прежнему стояла в углу, но на сей раз словно освещенная сверху косым лучом света. Далеко под куполом вился кругами в поисках выхода плененный голубь. Крылья его с печальным звуком ударяли в стены. Бабушка смотрела на меня молча. Лицо у нее было задумчивое.

– Бабулечка, – обрадовалась я, – не знала, что это ты. Ты вернулась?

Она покачала головой – нет.

– Бабулечка, пойдем домой.

Она снова покачала головой.

– Ты здесь теперь живешь?

Она кивнула. Почему-то ни я, ни она не делали ни малейшей попытки подойти друг к другу.

– Можно я останусь с тобой? – спросила я.

Она, пристально глядя на меня, снова покачала головой.

– Что? – Мне показалось, она хочет что-то сказать.

– Уходи, – произнесла она едва слышно.

– Куда? – удивилась я.

– Совсем. Уходи совсем.