Он отпустил ее и, как ни в чем не бывало, сел обратно. Упав на стул, Амелия отчаянно закашлялась, схватившись за покрасневшее горло и глядя на графа выпученными от ужаса глазами.

– Что, умею я угодить дамам из рода Сордидов? – язвительно поинтересовался Контрарио. – Недаром мы с тобой одной крови, Амелия. Если б с тобой так же поступал твой муж, в вашей семье царил бы мир и покой, не так ли, дорогая кузина?

– Как ты смеешь так со мной обращаться? – сквозь хриплый кашель просипела Амелия. – Я знатная дама!

– И что из того? Ты психопатка, а их вообще держат прикованными в подземельях цепями к стенам. Не хочешь попробовать?

– Ты не посмеешь! – ее голос дрожал от пережитого ужаса.

– Что-то слишком много народу указывает мне, что я смею, а что нет, – лениво заметил Контрарио. – Вот только попробуй еще раз нарушить мой покой и узнаешь, посмею ли я всыпать тебе те двадцать плетей, которые ты требовала для повара!

Он спокойно доел, насмешливо поклонился кузине и ушел, оставив ее в гордом одиночестве. Амелия в ярости подняла было серебряное блюдо с жареными голубями, собираясь запустить его ему вслед, но передумала, осторожно поставила блюдо обратно и задумалась.

– Ничего, дорогой кузен, ты еще поплатишься за обращение со мной как со своей жалкой шлюхой-простолюдинкой!

Враждебно погрозив кулаком тому креслу, где только что сидел Контрарио, она прикинула, как бы ему отомстить. Отравить? Неплохо, но куда потом денется она сама? Она не знала, кто является законным наследником графа, но понимала, что в доме графа ее никто не оставит. А снова оказаться в монастыре она не желает. Хватит с нее малюсеньких комнатушек, запертых дверей и унижений!

Нет, торопиться она не будет. Вот когда увидит, что можно без последствий для себя нанести удар, вот тогда она его и нанесет. Это будет славная месть!

Она зловеще захихикала и принялась за еду. Та была остывшей и показалась ей слишком пресной, но она стерпела, не желая проверять на себе суровые обещания жестокосердного кузена.

Граф ехал к лэрду один, верхом, без охраны. Вокруг него давно витал ореол ужаса и отвращения, и это ему нравилось. Этот ореол прекрасно защищал его от всяких неприятных неожиданностей.

Ему было подозрительно поведение лэрда. По его разумению, он давно уже должен был передать шкатулку Зинелле и сообщить ему об этом. Но тот до сих пор этого не сделал. Неужели отступился, как нескио? Граф сердито поджал губы. Понятно, после неудачного обращения в раба нескио его возненавидел.

Будь проклята эта Агнесс! Кто бы мог подумать, что она так просто выскользнет из-под его власти, вернее, что ее вдруг выпустит кольцо! А оно не только ее выпустило, но еще и помогло сбежать. Без помощи кольца ей никогда бы не ускользнуть из замка. И теперь кольцо у нее, а, возможно, и у его врагов.

Он был беспечен, позволив Агнесс завладеть кольцом, это нужно признать. А теперь без Тетриуса все, над чем он так кропотливо и упорно трудился все эти годы, начинает расползаться по швам, как истлевшая рубаха.

Восстание в столице, призванное провозгласить его королем, сходит на нет, лишь слегка пошумев да попугав обывателей. Его наемники и королевская стража, по приказу Зинеллы обыскивавшая город в поисках переодетой в монашеское платье Агнесс, никого не поймали, лишь возмутив и настроив против себя верующих.

Из всей его затеи получился пшик. Ну, не совсем, – поправил он себя, томно прикрыв глаза, – по крайней мере, он выяснил, что Фелиция по-прежнему его любит. Нужно только не дать ей выбирать между разумом и чувством, и она все-таки станет его! Вот только кем ее сделать? Любовницей или женой? Граф сокрушенно рассмеялся. Как будто в этом могут быть сомнения! Конечно, женой, законной супругой. Она ему по-прежнему безмерно дорога.

Так дорога, что он не смог к ней притронуться, когда она сказала про кинжал, хотя ни с кем другим, вернее, другой, он церемониться бы не стал.

Огонь в его крови, зажженный ею пятнадцать лет назад, возродился вновь, не желая угасать. Пожалуй, он стал еще жарче от бесплотных попыток его потушить. И нет камня, помогавшего заменить жажду любви жаждой власти.

Но пусть у него нет Тетриуса, он все равно заставит лэрда передать Зинелле яд, тому не отвертеться. Вот только когда сестра сможет использовать этот подарочек? Насколько он знал, наместник до сих пор находился в своем поместье, а его законные сыновья вообще пребывают невесть где.

В то, что они пойманы и снова заключены в королевскую темницу, он не верил. Да и в первый-то раз это походило на какую-то заранее обдуманную шутку. Или проверку. Но вот кого проверяли, он понять не мог. Пока не мог. Но он это узнает.

Очнулся от тягостных дум и воспоминаний возле дома лэрда. Передав уздечку в руки подоспевшего грума, прошел внутрь. Увидевший его в окно арапчонок уже спешил наверх с докладом к хозяину. Через пару минут вернулся и объявил:

– Лэрд вас ждет, граф!

Граф поднялся по ступенькам, некоторые из них неприятно скрипели. Почему-то именно на это он обратил внимание, хотя бывал здесь не единожды. Лэрд сидел у окна в гостиной в глубоком кресле, с ногой, уложенной на подставленную низенькую голубую табуреточку. Нога была укутана в толстое шерстяное одеяло.

– Добрый день, дорогой друг! К сожалению, не могу приветствовать вас как подобает. Проклятая нога не дает покою ни днем, ни ночью.

Граф непринужденно устроился на кресле напротив и изучающе взглянул на лэрда. Тот выглядел не лучшим образом. Под глазами залегли темные тени, кожа была пергаментной, белки глаз в красных прожилках. Он не лукавил.

– Это ерунда! Какие могут церемонии между друзьями?

Лэрд чуть заметно поерзал.

– Конечно, конечно! Но, к сожалению, я не смог выполнить вашу маленькую просьбу. Хотя и отправлял посыльного к сыну. Но его во дворце нет. И где он, не знаю. Он редко сообщает мне о своих передвижениях.

От посланного ему угрожающего взгляда Контрарио лэрд зябко поежился.

– Жаль, очень жаль, – с мнимым сочувствием протянул граф. – Как вы знаете, восстание захлебнулось. Не в крови, к счастью, а просто из-за недостатка стимулов. И теперь эти стимулы нужно приобресть. Как скоро вы сумеете передать Зинелле шкатулку? Вы же знаете, меня к ней не пускают. А отдавать такие вещи в чужие руки неуместно.

Лэрд попытался приподнять ногу и тут же уронил ее обратно.

– Как видите, никак. Я пытаюсь вылечить ее с того самого путешествия к вам. Честно говоря, не понимаю, для чего нужно было звать нас туда, если вы сами приехали сюда следом за нами?

Контрарио недовольно опустил уголки губ.

– Не по своей воле, лэрд, не по своей воле. Так сложились обстоятельства. Я не думал появляться в столице до тех пор, пока все не утрясется. Но все пошло не так.

Лэрд усмехнулся про себя. Граф хотел въехать в столицу победителем на белом коне. Не получилось.