…Втроем разместиться в ветролове было трудновато. Даниле пришлось сесть за руль, а Эльф взял Лёльку на руки.

Всю дорогу молчали. Только над фортом Данила вдруг сказал:

– Это началось с огня – наверное, должно и закончиться огнем.

– Что началось? – непонимающе покосился на него Эльф.

– Всё, – повел Данила рукой, словно обводя весь этот взбесившийся мир.

Он не мог посвятить Эльфа в свою историю, поведать ему о той роковой аварии и сгоревшей машине. Пришлось бы слишком долго рассказывать, да и вряд ли Эльф поверил бы в Корректор!

Сказал только:

– Помнишь, ты рассердился, когда увидел Лёльку? Ты не понимал, зачем она нам нужна. А ведь она указала нам путь. Она сказала, как победить Биому!

Мелькнула мысль, что он и сам мог бы додуматься до этого выхода!

Наверное, Корректор ждал, пока это произойдет. А потом отправил на помощь Лёльку, чтобы она, пожертвовав собой, встала на ту единственную тропинку, которая спасет человечество от окончательной гибели.

Эльф покосился на Данилу и проговорил задумчиво:

– Огонь так огонь.

* * *

К вечеру следующего дня боевая конница Северного форта шла к краю леса – туда, где начинались границы Левобережного, а значит, границы Биомы.

Конницу вели Данила и Эльф.

Лёлька, все еще не пришедшая толком в себя, осталась в форте.

В это же самое время и в том же самом направлении эскадрилья ветроловов тянула на воздушных шарах орудие, которое должно было одолеть Биому.

Это была гигантская платформа с десятком сквозных вертикальных шахт. В них были направлены стволы огнеметов. Данила называл эту штуку излучателем.

Всадники вытянулись цепочкой на опушке леса, под защитой деревьев.

Данила поразился: как быстро люди перестали бояться леса! Они не ненавидят природу – они всегда готовы к союзу с ней!

Так что, очень может быть, Петлю удастся распутать легче, чем кажется…

Вот только бы одолеть Биому!

А между тем она лежала совсем тихо, недвижимо и вроде даже мирно.

Но тотчас стало ясно – это затаившийся зверь!

Крик Эльфа разорвал тишину.

Данила увидел: из-под копыт коня Эльфа мелко брызжет маслянистая киноварная жидкость.

Повинуясь какому-то предчувствию, Данила бросил своего коня вперед. Эльф немыслимым прыжком перескочил на него и сел верхом позади Данилы.

Им удалось перепрыгнуть предательский ручей, незаметно подбежавший от Биомы и окруживший кричавшего почти человеческим голосом коня Эльфа, которого теперь охватывала отливающая металлом паутина.

Биома начала атаку!

Конь умолк, удушенный этой тварью, и Эльф хрипло скомандовал:

– Огонь!

Они с Данилой разом вскинули огнестрелы и дали сигнал наверх.

Тут же на ветроловах были перерезаны канаты, и аппараты со всей возможной скоростью разлетелись прочь от глыбы излучателя, висящей теперь только на воздушных шарах.

Из раскаленно мерцающих сквозных отверстий упали столбы света, нащупав взволнованно заколыхавшуюся Биому, а из них грянул ливень огня.

Какое-то мгновение казалось, что темно-маслянистая поверхность Биомы без всякого вреда приняла удар. Но вот огненный смерч, будто вздох некоего чудовища, опалил летучим жаром лица замерших вдали людей – и тут же костер, подожженный, чудилось, от тысяч солнц, вскипел над синей равниной Биомы!

Пламя сперва плясало на ее поверхности, словно пожирая некий защитный слой, но наконец начало проваливаться вглубь, то вовсе исчезая, то вновь взбрасываясь наверх многоцветными клубами, ослепляющими людей и животных.

Кони будто сошли с ума от страха! Их невозможно было удержать на месте. Всадникам пришлось спешиться и отвести коней в лес, в спасительную тьму.

Данила тотчас вернулся на опушку и, прикрыв лицо щитком ладони, смотрел и смотрел на пожар, стараясь не упустить миг, когда Биома перейдет от обороны к наступлению. И мысленно благодарил Эльфа, который настоял на бомбардировке огнем, а не согласился с идеей Данилы окружить Биому кольцом огнеметов.

«Так мы скорее доберемся до ее мозга и сердца», – сказал Эльф.

Он оказался прав, ибо теперь пылала вся Биома, а не только ее отдельные участки.

Клокотание огня постепенно меняло цвет. Прежде пламя было темнее, багровее снизу, но теперь эта тьма поднялась вверх, под самое небо, а у земли плавилась, кипела алая, как кровь, прозрачно-призрачная плазма, которая наконец-то начала изменять свое состояние и распадаться.

Данила и Эльф глядели на картину этого перерождения Биомы более или менее спокойно, однако остальные всадники, видевшие такое впервые, находились в состоянии, близком к безумию.

Некоторые, не выдержав, бежали в лес. Другие стояли, словно остолбенев, и глядели, глядели, как вырвалось вдруг из пламени стадо овец, покрытых мелкой червонно-золотой шерстью, и трудно было сказать, горят ли они на бегу или цвет их – лишь последняя метка Биомы.

Разом стряхнули с себя огонь и остатки совместного бытия огромный тигр и красная птица, которая тут же растаяла в синей вышине, как искра костра, а тигр еще метался перед огнем, словно не в силах был расстаться с другими – теми, чьей частью он был.

И бился, бился на краю пожара, стряхивая с себя жесткие перья и огромные крылья, какой-то птицеглавый… Нет, он прежде был птицеглавым, а теперь стал темноволосым юношей с изумленным до страдания лицом. От него ковылял прочь орел, опираясь на подломленное крыло…

По знаку Эльфа юношу отнесли подальше от огня.

Внезапно Данила, который с торжеством наблюдал картину разложения Биомы и уже ожидал близкой победы, насторожился.

Сквозь рев пламени пробился звук – пронзительный до такой степени, что Данила зажал ладонями уши, ибо мозг будто просверлили насквозь.

А вслед за тем…

Вслед за тем он заметил, что края Биомы начинают съеживаться, словно вся эта пылающая масса сжимается, сползается к центру, подбираясь, как зверь подбирается перед прыжком.

– Осторожней! – крикнул Данила. – Осторо…

И умолк, потрясенный.

Распад Биомы внезапно прекратился. И так же внезапно погас огонь, открыв взорам черную пузырящуюся массу, похожую на кипящую смолу. По мере того как подбирались ее края, оставляя за собой мертвые серые проплешины земли, в центре Биомы вспучивался черный ком.

Правая его сторона являла собой все ту же немыслимую путаницу тел, голов, ног, рогов, крыльев, веток, вещей, плавников, травинок, слез, камней, пены, хвостов, клювов, лиц, лепестков, чешуи и всего прочего, что намертво сжилось в Биоме.