значение определяющего римскую культуру акронима – SPQR (Senatus Populusque Romanus – «сенат и римский народ»), действовали как единое целое. Народ Нового Рима – эти люди с городских улиц были склонны по-республикански верить, что с их голосом считаются, – нередко докучал новой христианской обители Господа.

Три года назад в сенате Константинополя Евтропий заклеймил Стилихона как врага народа, благодаря чему получил возможность на законных основаниях применять разного рода наказания, к примеру перенаправить предназначенные для западных областей поставки зерна из Африки в Константинополь. Стилихон же в ответ припомнил прецедент 330 г., когда Константин признал преимущество решений римского сената над решениями константинопольского. Однако прежде чем Гайне с позором выставили из города, одной из главнейших его задач стало изгнание, а впоследствии – казнь Евтропия. Гайне, который отныне был в бегах, удалось избежать встречи с римским флотом в Геллеспонте и бежать на север, где он попал в руки к одному из союзников Константинополя, Улдину, одному из вождей гуннов – тот обезглавил его и в качестве скорбного дара отправил голову Гайне назад.

Евтропий пожаловал готу Алариху земли в нынешней Албании. С 401 г. Аларих все время пытался расширить свои владения, совершая набеги на территории римлян. Теперь Стилихону приходилось разбираться с беспорядками во всех географических направлениях. Оставшиеся в Британии солдаты, разгневанные потерей войск, отозванных на защиту Рима, избрали собственного лидера, Константина III – он-то и должен был возглавить окончательный выход армии из Британии.

Тем временем поговаривали, что Стилихон вознамерился захватить византийский трон. Солдаты его в смятении взбунтовались. Убийство полководца в 408 г. спланировал еще один евнух – Олимпий, ставленник самого Стилихона. Возможно, он был разочарован, что Стилихон – что странно – отступил от собственных планов и не стал пробираться на Восток, чтобы взять Константинополь.

Во время последовавших беспорядков было перебито множество женщин и детей варваров-«федератов» (не являвшихся гражданами Римской империи, но пользовавшихся благами империи в обмен на воинскую службу) – немало из них были готами. И в рядах Алариха было полно (по всей вероятности, не менее 30 000) оставшихся в живых варваров – мужей и отцов – разгневанных, осиротевших и преданных. Теперь у затаивших злобу готов было достаточно сил, чтобы захватить Рим.

Деспотичные, неблагодарные, на каждом шагу плетущие интриги против готов римские властители не понимали, что силу и разум готов можно было бы обратить в пользу будущего города, а не против него. Вернее, они презрели древние законы, сопутствующие слову nemesis – древний, праиндоевропейский корень nem означал честное распределение, взаимный обмен и справедливое выделение ресурсов. Древних римлян погубило чудовище, которое отчасти они сами и породили.

Аларих, разбивший лагерь у стен города, надеялся выжать из горожан щедрую расплату, римский сенат пытался выполнить его требования, но оказался не слишком расторопен. Многие в городе голодали и уже дошли до поедания своих сородичей. А ведь Аларих уже в третий раз осаждал город. 24 августа 410 г. кто-то впустил готов в город:

Кто о кровавой резне той ночи страшной расскажет? Хватит ли смертному слез, чтобы наши страданья оплакать? Древний рушится град, царивший долгие годы. Всюду – вдоль улиц, в домах, у дверей заповедных святилищ – Груды тел неподвижных лежат, во прахе простертых …и смерть многоликая всюду{308}.

Хотя рассказы о событиях 410 г., безусловно, преувеличены, все же находившихся в городе людей насиловали, рубили, резали и морили голодом{309}. И по сей день тут находят богатые клады – представители многовековых династий, чувствуя, что смерть стучится к ним в двери, прятали свои сокровища. Некоторые жители соседнего города Нарни, которые в 410 г. все еще придерживались язычества, были уверены, что от ярости Алариха их спасли кровные жертвы.

Явно складывается ощущение, что многие на территориях Древней Римской империи едва ли понимали значимость религиозного эксперимента Нового Рима – и однако, падение Рима Ромула и Рема стало побочным эффектом интриг в Риме Христовом.

После падения Рима и развала аппарата, составные части которого поддерживали pax Romana, Западная Римская империя раздробилась. Отныне хозяевами положения, теми, кто смеется последним, стали жители территорий, которые римляне некогда с насмешкой называли варварскими землями. Древнеримский производственный механизм дал трещину.

Дальше – больше: разладились торговые модели, и, судя по полярным льдам, уровень загрязнения снизился до показателей, которые до того наблюдались в эпоху основания Византия – ведь плавильные заводы во всех уголках империи закрывались.

Однако несчастья Древнего Рима обернулись новыми возможностями для его пасынка – Константинополя. Не стоит забывать, что в черные для Западной Римской империи дни Константинополь видел не столкновение чужеземных цивилизаций, а перемены в развитии власти. И ключевые игроки, вместе с арианами, когда-то союзниками Рима, также находящимися в бегах от гуннов, помогут сформировать опыт города в течение следующих 150 лет. Пора уже познакомиться с еще одной фигурой на улицах Константинополя – вандалами.

Глава 26. Вандалы. Мудрость. Аттила, правитель гуннов

429–476 гг.

И она [София] принесла прошитый драгоценным багрянцем покров, где золотыми нитями со сверкающими каменьями изображалась целая череда свершений Юстиниана. С одной стороны мастер острой искусной нитью вышил шеренги склонивших головы варваров, убитых царей и подданные народы – всех по порядку. И он сделал так, чтобы желтое золото выделялось среди других цветов и всем казалось, что это – настоящие тела. Лица были вышиты золотым, а кровь – багрянцем. А самого Юстиниана он изобразил победителем среди придворных, он попирал медяную шею царя вандалов, а Ливия рукоплескала, поднося фрукты и лавры.

Корипп, «Похвала Юстину Августу Младшему», VI в.{310}

Современники сообщают, что их было 80 000. И на этот раз они, пожалуй, не ошиблись. Кочевой народ, переваливший через Карпатские горы, вандалы, нацелил свои скитания на главный трофей. Древний Рим во многих отношениях не представлял особого интереса. Кому нужен город в бедственном положении, со множеством старомодных архитектурных причуд, когда хлебные закрома империи так