Я оторвалась от перечня тем, которые следует знать зельевару, чтобы комиссия позволила открыть лавку. Ничего сложного на первый взгляд: немного анатомии с физиологией, чуть-чуть внутренних болезней, много химии, еще больше – фармакогнозии15. Вопрос в том, насколько отличаются мои представления об этих науках от принятых здесь.

– За какое время подается прошение о собеседовании? – поинтересовалась я, откладывая в сторону бумаги. – В смысле как долго его рассматривают и сколько нужно времени, чтобы собрать комиссию?

– Даже так? – приподнял бровь Ксандер, снимая защитный колпак с тарелки овсянки.

Он и в самом деле был неприхотлив в еде, предпочитая на завтрак каши, а на ужин – что-то плотное с мясом или рыбой, обедал же, по его словам, как правило, не дома, между визитами к пациентам.

– Да, не хочу тянуть. Узнаю сроки – спланирую подготовку.

– Не слишком ли ты самоуверенна, Лиска? Этому учатся годы.

Я мысленно фыркнула, вспомнив, как хорошо усваивается информация в последнюю ночь перед экзаменом. Но все же муж прав – с наскока такие знания не возьмешь. Но и я не чистый лист.

– Я просмотрела кое-какие учебники, чтобы распланировать учебу, мне надо понимать сроки. Но оказалось, многое я уже знаю. Это… невозможно объяснить, – нашла я формулировку, позволяющую уйти от признания, одновременно не соврав ни единым словом. – Но я в самом деле многое знаю. Тебя же не удивило, что я поняла причину болезни Руби?

Ксандер покачал головой:

– Удивило. Но к тому времени ты успела столько раз меня удивить, что одной странностью больше, одной меньше. Куда больше меня удивляет, что ты помнишь, чему успел научить отец, но не помнишь собственную жизнь. Видимо, очень хотела забыть.

– Снова мне не веришь? – Я посмотрела ему в глаза.

– Верю, – просто ответил он.

Я взялась за чайник, и Ксандер протянул мне кружку.

– Прошение рассматривают неделю…

– Рассматривают? То есть могу отказать?

– Да, если придворный зельевар сочтет, что зелейных в городе достаточно.

Я не выдержала – рассмеялась.

– Ну разумеется, он именно так и сочтет!

Ксандер тоже улыбнулся.

– Тогда я исполню свою угрозу и на следующем заседании придворного совета подниму вопрос о нечестной конкуренции. Я не единственный целитель в городе, и моим коллегам очень не нравится, как последние четыре года растут цены на зелья. Но… – Он стал серьезным. – Проходить собеседование ты будешь без меня. Я должен присутствовать в комиссии, но предложу себе замену.

– Конфликт интересов, – кивнула я.

– Ты мне очень дорога, Лиска, – мягко произнес муж. – Я очень хочу, чтобы у тебя все получилось, и помогу, чем смогу. Но не с этим.

– Я понимаю, правда. Репутацию зарабатываешь годами, а теряешь в один миг. – Я пожала плечами. – Мне и самой ни к чему сплетни, будто я сдала экзамен только благодаря твоей протекции.

Хотя, если не врать ни самой себе, ни друг другу, принимать этот экзамен все равно будут, помня, чья я жена. Так что беспристрастных не останется. Что ж… будем надеяться, что симпатии и антипатии к моему мужу, а значит, ко мне нейтрализуют друг друга. А нет – все равно прорвемся, не в первый раз.

Какое-то время мы молчали, прихлебывая чай.

– Лиска, ты хочешь остаться в этом доме? – спросил вдруг Ксандер.

Я подняла на него взгляд.

– Хочу.

Здесь учебники, лаборатория, лавка. Здесь я как-то разом привыкла, а в доме мужа придется привыкать и обживаться заново. И вряд ли там можно будет среди ночи спуститься в библиотеку за книжкой-лекарством от бессонницы, хотя наверняка и у Ксандера есть библиотека… надо будет почитать, сверить медицинские знания.

– Значит, экономку нанимаем сюда, – кивнул он. – И кухарку тоже. И я пошлю Томаса с распоряжением слугам… Думаю, Энн лучше остаться твоей камеристкой, а уборку переложить на горничных. Двух хватит. Еще садовник и…

– Погоди, – перебила его я. – Ты твердил, что я должна жить в твоем доме.

– Я твердил, что муж и жена должны жить вместе. Но я не привязан к родному дому. – Он задумчиво добавил: – Не знаю почему, но там всегда было… холодно, если ты понимаешь, о чем я.

Я кивнула. Если в семье нет тепла, и самый вылизанный дом будет холодным.

– Там моя приемная, и я оставлю все как есть: пациенты привыкли, да и мне не хочется обустраивать все заново. Но жить я буду здесь. И предупреждаю, Лиска: просто так ты от меня не избавишься, – улыбнулся он. – Даже топор не поможет.

– Это я давно поняла.

– Он все еще в спальне?

Я охнула и расхохоталась. Совершенно забыла, что топор до сих пор лежит под кроватью.

– Если первым будет мальчик, я умру от смеха.

Но жаль, что в этом мире нет противозачаточных. Или не жаль? Я замужем, вроде бы здорова, места в доме хватает, денег тоже – так почему бы и нет? Детей я люблю.

– Нет уж, не умирай, – неожиданно серьезно сказал Ксандер. – И от смеха тоже.

Он снова сменил тему:

– Значит, я напишу в агентство по найму прислуги. Просить, чтобы присылали днем или ближе к вечеру, чтобы мы оба могли поговорить?

– Вместе. Я не знаю, как нанимать прислугу.

Он кивнул:

– Хорошо. Днем будешь учить?

У меня были другие планы. Опробовать отобранные и просчитанные рецепты кремов и лосьонов, принести образцы в лавки, с которыми я договаривалась. Но до того – заглянуть на рынок, объясниться и помириться с торговкой травами: качество у нее намного лучше конкурентов, не стоит из-за недоразумения терять такого поставщика. К тому же для лосьона от прыщей мне нужна салициловая кислота. Где приобрести чистую, я не знаю, но рецепт допускал второй вариант – с магически обработанным отваром ивовой коры. Вот за ней-то я и собиралась заглянуть на рынок.

– Как она выглядит? – спросил Ксандер, услышав про торговку.

– В возрасте. Худая. Серые глаза, глубоко посаженные. Нос такой… Хороший такой нос. – Я жестом изобразила нос бабы-яги.

– Неужто сама леди Окли? – изумился Ксандер.

– Ты ее знаешь?

– Да, если это действительно она. Женщины этой семьи поколениями занимаются травами. Бабка леди Окли удостоилась потомственного дворянства, в виде исключения передаваемого по женской линии, за то, что избавила короля от кожной болезни. Сестра леди Окли была одной из моих наставников. – Он помрачнел. – Она погибла десять лет назад, не пережила допросов. Несчастный случай, или ее убили намеренно – никто так и не узнал.

Так вот почему травница так отреагировала, поняв, для какого зелья я хотела купить травы.

– Сама она тогда исчезла и больше в свете не появлялась, – закончил Ксандер.

– Она в самом деле поставляла сырье королевскому зельевару? – полюбопытствовала я.