– Было бы предложено. – Ксандер пожал плечами и начал демонстративно медленно, едва ли не кряхтя, выбираться из-за стола.

– Антидот? – ахнула Люция, кажется тоже что-то сообразив.

– Разумеется. Не полагаться же на добрую волю альфонса, ворующего из женских спален. Впрочем, нам уже указали на дверь, так что всего наилучшего. – Он издевательски вежливо поклонился хозяйке дома и протянул мне руку.

Я замерла, колени, казалось, подкосились, не давая подняться из-за стола. Что он творит! Неужели и вправду…

– Какой еще антидот? – подал голос Айгор.

– Против яда, что был в вине, – охотно пояснил Ксандер, снова опускаясь на стул.

Откинулся на спинку, вытянув ноги под стол. Насколько я успела заметить, побывав сегодня в полудюжине гостиных, сидеть здесь полагалось прямо, не касаясь спинки, ровно поставив ноги, и поза Ксандера, гостя, выглядела откровенным хамством.

Люция вскрикнула и схватилась за сердце. Ксандер ухмыльнулся.

– Так что не пугайте мать, Айгор. Принесите письма, я дам вам антидот, на том и простимся. Я буду просто счастлив, если мне больше никогда не придется лицезреть вашу физиономию.

– Но вы сами пили это вино!

– Разумеется. – Ксандер пожал плечами с таким видом, словно никак не мог поверить в дурость собеседника. – Не настолько же я глуп, чтобы дать повод для подозрения. Или заранее не позаботиться, чтобы яд на меня не подействовал.

– Предательница! – прошипел Айгор, уставившись на меня.

Я настолько оторопела, что не смогла даже спросить, при чем тут я. Только и сидела, ошарашенно хлопая глазами. Ксандер в самом деле отравил вино? В самом деле?! Знал, что Люция не будет его пить и никто, кроме Айгора, не…

А я?! Я-то тоже пила это проклятое вино!

– Алисия ничего не знала, – сказал муж. – Повторяю, я не настолько глуп, чтобы доверять свои планы женщине.

– Ну спасибо! – только и смогла произнести я.

– Всегда пожалуйста, дорогая, – лучезарно улыбнулся он.

Люция ахнула.

– Но она пила это вино!

– Да, – спокойно согласился Ксандер. – И, боюсь, на женщину яд подействует быстрее.

Я хватанула ртом воздух, в который раз за последние пять минут напрочь забыв все слова, а муж накрыл своей ладонью мою.

– Прости, Алисия, но церемониться ни с тобой, ни с твоим любовником я не буду.

Что? Он же прекрасно знал, что…

По нервам от кисти к плечу пробежало едва заметное тепло, сбивая меня с мысли. Ксандер продолжал:

– Сердечко уже колотится, правда?

Пропади оно все пропадом, сердце и в самом деле забилось! От волнения? Или от яда?

– Вижу, что колотится. – Он улыбнулся вроде бы даже сочувственно.

Айгор схватился за грудину. Ксандер, выпустив мою руку, обернулся к нему.

– Сердце будет биться все сильнее, пока не замрет на спазме. Может, через четверть часа, а может, и через полчаса. Не дольше. Подумайте. Ваше упрямство обойдется вам в полчаса страха в ожидании агонии. К тому же покойникам письма ни к чему.

– Да я и пальцем ее не трогал! – завопил Айгор. – Поцеловал пару раз, и все, с кем бы эта ш…

– Придержи язык, – сказал Ксандер, и Айгор заткнулся, словно звук выключили.

Я заставила себя вдохнуть, потерла грудину, точно это в самом деле могло успокоить сердцебиение. Взяла бутылку – удивительно, но руки не тряслись, – налила себе вина. Все присутствующие уставились на меня так, словно я канкан на столе вздумала танцевать. Ах да, женщине же неприлично наливать себе вино, когда рядом мужчина, даже если слуг рядом нет.

– Ваше здоровье, супруг мой. – Я улыбнулась в ошалевшее лицо мужа. – Насколько мне известно, все яды дозозависимы, так что я, с вашего позволения, постараюсь избежать получасовой агонии.

Если в бутылке действительно яд, то полчаса ждать смерти я не намерена. Если он блефует – как же мне хотелось надеяться, что он блефует! – вреда мне это вино не причинит, а промочить горло и захмелеть, потому что на трезвую голову в происходящем не разобраться, мне жизненно необходимо.

Люция с неожиданной для ее полноты и возраста прытью вскочила, выхватила из моей руки бокал. Я ругнулась – вино плеснуло в декольте, стекая между грудей. Зазвенело отброшенное на пол стекло. Сколько можно посуду бить, в самом деле, людям же потом осколки собирать!

– Да будьте ж вы милосердны! – Она попыталась бухнуться на колени, но Ксандер подхватил ее за локти.

– Простите, госпожа Сапфира, но ваш сын должен был подумать о последствиях, прежде чем начал шантажировать мою жену.

Он вроде бы мягко, но настойчиво подвел ее к диванчику у стены, заставил сесть.

– Мальчик вырос. Он не может всю жизнь прятаться под вашей юбкой.

Люция заплакала. Я прокусила губу: смотреть на это было больно.

– А девочка? Я уговорила ее вернуться к вам! Что же вы творите!

– Все в руках вашего сына, Люция. Я получаю письма, он – антидот, а с женой мы разберемся без свидетелей.

Вот, значит, как.

Я отхлебнула из горла, подавила желание садануть этой бутылкой мужа по голове и обыскать, забрав антидот. Добрая воля Айгора… Да я скорее поверю в аномальную жару в Антарктиде!

Кажется, Айгору пришла в голову та же мысль, потому что он бросился на Ксандера. Точнее попытался броситься: муж повел рукой, и хозяин дома отлетел, сполз по стене, тряся головой. Я хихикнула – настолько нелепо он выглядел, – отсалютовала присутствующим бутылкой и снова приложилась к горлышку. Отравленное или нет, вино было отменным.

– Вы теряете время из-за собственного упрямства, – произнес Ксандер.

Айгор поднялся и, шатаясь, побрел из гостиной.

– Алисия, ведите себя прилично. – Муж отобрал у меня бутылку.

– Зачем? – поинтересовалась я. – Мы же с вами уже выяснили, что вы забальзамируете мой труп и поставите в кабинете. Так не мешайте мне проспиртоваться как следует. Облегчу вам работу.

Он усмехнулся, но ничего не ответил. Повисла тишина, прерываемая только всхлипами Люции. Мое сердце колотилось в горле, и я не могла его унять, не помогали никакие дыхательные техники.

Неужели все-таки яд? Неужели все остальное было неправдой? «Моя… Лиска, – вспомнился мне прерывистый шепот. – Моя… Никому тебя не отдам».

Ну вот и не отдал, так, что ли?

Я тихонько ругнулась, поняв, что бутылка оказалась вне досягаемости. Но прежде, чем успела дотянуться до нее, вернулся Айгор.

– Забирайте. И вы обещали противоядие.

– Здесь не все, – сказал Ксандер, пробегая взглядом один листок за другим. Я попыталась сосредоточиться на тексте, понять, в самом деле ли это мой почерк, но буквы прыгали перед глазами.

Да, в конце концов, с чего я взяла, будто почерк Алисии и мой одинаковы? Я – не она, у нас ничего общего, кроме внешности и… мужа. Но