— Мальчишка, — рассмеялся он чуть нервно. — Ты кем себя возомнил?

— А вы всерьез считаете, что они будут помогать вам не из страха перед компроматом, который у вас есть? — Приподнял я бровь.

— Это политика, мальчишка. И ты в ней жертва.

— Но вы же не считаете, что этот страх — самый сильный? — Смотрел я на князя прямо. — Готовы поклясться самому себе, что не найдется чего-то более жуткого?

— Тогда, малыш, — облизал он губы. — Они не станут служить и тебе. И ты с этим компроматом тоже сдохнешь.

— О, я научу их бояться по-настоящему, — ощерился я радушной улыбкой. — Мне главное с чего-то начать беседу.

— Разорви визитку, — скомандовал он референту, резко от меня отворачиваясь.

— Вы запомнили номер, — негромким эхом отозвался я.

И звук моего голоса отразился от стен древней постройки, наполняющейся с каждым новым гостем властью и величием.

Компонентами настолько редкими, что кому-то придется их лишиться, чтобы другой мог приобрести.

Все цвета алого, от сверкания агата до темно-багровой пелены были там, где на небосводе пряталось зенитное солнце. Цвета размывались диким ветром по подбрюшию небес до фиолетово синего, выцветая в темно-серой дымке гонимых с запада на восток облаков. И СМС со штормовым предупреждением, спешно рассылаемые по номерам, уже были констатацией факта.

Природа испытывала на себе волю князей, собравшихся в едином месте — и закономерно сходила с ума, как музыка от инструмента, на котором решили сыграть одновременно семь десятков пар рук.

Никто из собравшихся в Кремле не призывал стихию осознанно, но сложно удержаться от прикосновения к основе своей мощи и могущества. Хотя бы почувствовать, что она рядом с тобой, доступна и отзывчива и может быть призвана, если слова кончатся, а противоречия — нет.

Поэтому сходил с ума ветер; накатывал жар от пытавшегося прорваться сквозь плотную пелену солнца; словно в нетерпении подрагивала земля и застревал во рту вязкий влажный воздух. И даже привычные цвета с оттенками чудили, перебираясь из спектра выше и ниже. Слишком много воли и власти в одном месте.

— Сделал, все что пожелал? — словно констатировала принцесса, разглядывая причуды окружающего мира сквозь бронированное стекло лимузина.

О факте нашей беседы с князем ей уже дисциплинированно доложил охранник, не скрывая ее оттенков и настроений — слова остались вне его доступа, но лица и движения не скрыть.

— Поехали в часовню? — разглядывал я пролетающие мимо улицы и кварталы столицы.

— Зачем? — насторожилась она.

— Дадим друг другу клятвы верности, как полагается супругам.

— Вот так, просто заедем? — Заерзала принцесса, примешивая к тону оттенки недовольства и обиды. — Без сватов, гостей и торжества?

Я дипломатично отмолчался, не акцентируя внимание на состоявшийся штамп в ее паспорте. Как и на то, что никакими обязательствами он не обременялся — даже расплывчатыми, неточными и скользкими, что произносятся на брачных церемониях — молодыми восторженно, а пожившими с изрядным цинизмом. Хотя клятвы могли быть и очень строгими — но это ведь мера доверия между любимыми. Как можно требовать угрозой…

— Полагала, ты останешься там. Перстней у тебя достаточно, чтобы быть услышанным и требовать. Мы бы тебя поддержали.

— Сами прибегут.

— Слишком опрометчиво.

— Вы же прибежали.

Принцесса промолчала.

Хотя искренние ее чувства отразились в резко отъехавшем лимузине, стоило мне выйти у своей высотки. Машины сопровождения даром что не окатили водой из луж.

Мелочно, чтобы обидеть. Но достаточно эмоционально, чтобы подчеркнуть недовольство.

Короткий путь до дверей, впрочем, оказался чуть интересней, чем обычно.

— Я жду вас уже второй час! — возмущенно обратился ко мне престарелый господин, кутавшийся возле дверей в пальто.

Погода не способствовала хорошему настроению, оттого слегка вымокший мужчина на шестом десятке лет, придерживающий отсыревшую шляпу одной рукой, а кожаный портфель — второй, даже не пожелал подать руку и представиться.

Внутрь — в тепло и сухость холла его не запустили, что вполне логично по нынешним неспокойным временам. Но и не прогнали подальше, а это могло значить пройденную проверку личности и важность его вопроса.

— Вам назначено? — Вежливо спросил я, вызвав очередную вспышку гнева.

— Костюбов, Геннадий Олегович. — фыркнул он в ответ. — Поверенный княжича Шуйского, Артема Евгеньевича.

— Вот как. — Заинтересовался я. — Как он сам?

— Его сиятельство в командировке, — сделал мужчина загадочный взгляд. — Но я был уполномочен задолго, до его отъезда. По воле его сиятельства, на Самойлова Максима и Еремееву Нику подготовлены заявки на аттестацию ранга Силы. Две недели назад! — Добавил он ворчливости в голосе. — И что бы вы думали?! Рекомые персоны не явились на экзамен!

— У нас были дела. — Неловко отозвался я, припоминая.

Как же давно это было — словно и не месяцем раньше…

— Дела-а?! — Зашелся поверенный ядовитым тоном. — Вы уж простите, молодой человек, но за вас ручался сам Его сиятельство! А у вас, вот незадача, дела! И какие же, позволено ли мне будет узнать?! Что самого Артема Евгеньевича так подводить?

— А я — подвожу? — Почувствовал я растерянность.

— Бланки — именные, высокоранговые, особого учета, — с укором смотрели на меня. — Вас даже не пригласили на экзамен! Вас выдвинули на него от нашего княжества! И вас на нем нет! — Искренне огорчался мужчина. — Что о нас подумают, вы можете представить? Что подумают о уважаемом Артеме Евгеньевиче?!

— Я так понимаю, что-то можно исправить, раз вы тут? — Приостановил я поток его расстройства.

— У вас есть три дня до закрытия ведомости! — Категорично постановил он.

Университетом-то как повеяло…

— На вашу беду, комиссия этого года не станет устраивать дополнительную аттестацию. Но на вашу радость… — Сделал он многозначительную паузу. — В городе огромное количество высокородных господ, которых можно заинтересовать на проведение частной аттестации. Вы, я посмотрю, не бедны, — убедительно оглядел он мою высотку. — Бланк должны заверить три княжеских печати. На вашу же радость, — вздохнул он вновь, — в городе есть друзья Шуйских. Они предупреждены, но договариваться вам все равно придется. Я дам вам список и рекомендуемые подарки, — заворчал он, расстегивая застежку портфеля.

Благо, под козырьком входа мы были защищены от непогоды.

— Пойдет печать любого князя? — На всякий случай уточнил я.

— Из внесенных в гербовые книги империи, — слегка ворчал он, выискивая среди всех бумаг нужные. — Вот, будьте добры! — протянул он два плотных зеленоватых листа с гербом Шуйских по центру сверху и их печатью возле имени соискателя — так, чтобы оттиск слегка придавливал буквы.