— Езжай домой. Быстро. Лети ближайшим самолетом. Поговори с этими ребятами и выясни, в чем дело. И тогда мы придумаем, как с этим разобраться.

Феррис подумал об Алисе, об Омаре Садики, и его желудок снова начало сворачивать в узел.

— Я не хочу уезжать из Аммана сейчас. Все уже готовится, что называется, на сковородке. Уезжать сейчас — хуже не придумаешь.

— Понимаю. Но у тебя нет выбора. Эти парни — хорошие гады. Если ты не явишься по вызову, они пришлют кого-нибудь, и ты отправишься домой в наручниках. Не пытайся их наколоть. Уж поверь мне, один раз в жизни я перешел им дорогу, и они мне чуть задницу не порвали. У меня есть хороший юрист, я свяжусь с ним и выясню, чем мы можем помочь тебе. Но сначала тебе придется с ними встретиться. Позвони им сегодня, назначь встречу на послезавтра, и вперед. После того как ты поговоришь с ними, встретимся с юристом и выясним, какого черта нам надо делать. Если ты сразу появишься на встрече в сопровождении юриста, они просто еще сильнее постараются прижать тебя.

Днем Феррис встретился с Алисой в «Интерконтинентале», рядом с ее офисом, чтобы выпить по чашке кофе. Он сказал, что ему надо срочно ехать домой, на первом же рейсе «Роял Иорданиан эрлайнз» в Европу, завтра рано утром, а оттуда — в Вашингтон. Сказал, что мать заболела и он не может оставить ее одну. Феррис заранее подумал, какая ложь будет самой безопасной, и решил сказать именно это.

— Я видела, что тебя что-то беспокоит, еще в субботу, — сказала Алиса. — Ты был очень печален все время, пока мы ехали домой. Ты уже знал, да?

— Да, — солгал Феррис.

— Хотела бы я как-нибудь повидаться с твоей матерью.

— Обязательно, дорогая.

Она осмотрела его голову, сказала, что все хорошо заживает, а потом взяла его за руку и долго не отпускала. Она была не из тех людей, которые пытаются демонстрировать напускной оптимизм, в тех случаях, когда она чего-то не знала. Феррис первым прервал молчание.

— Эта группа, с которой ты работаешь, «Ихван Исан»… Будь осторожна с ними.

— Ради бога, зачем мне быть осторожной с ними? — ответила она, отпуская его руку. — Это отличные люди. Они хотят помочь мальчикам и девочкам из бедных мусульманских семей. К одному из них я обратилась за помощью, когда спасала тебя в Муте. Что может быть плохого от них?

— Тут не скажешь заранее. Это фундаменталисты, и они не слишком-то любят Америку.

— Это еще один повод работать с ними! Чтобы они поняли, что не все мы — маньяки-убийцы и не ищем террористов в каждой мечети. Слушай, Роджер, давай больше не будем спорить об этом.

Он внимательно посмотрел на нее. Ее лицо заливал румянец, от обилия эмоций. Она не станет слушаться. Если сказать ей что-то еще, это подвергнет ее еще большей опасности. Самой лучшей защитой ей служит неведение. Достаточно провести с ней хоть немного времени, чтобы убедиться в ее искренности. Феррис снова взял ее за руку и крепко сжал ее ладонь.

— Просто будь поосторожнее, любимая, — сказал он. — Вернусь, как только смогу.

Она поцеловала его в щеку.

— Ты всегда так говоришь. «Будь осторожнее, любимая». Но осторожным надо быть тебе, Роджер. Это ты общаешься с настоящими безумцами и убийцами, а не я.

— Может, ты и права, — тихо ответил Феррис.

— Хорошо, тогда, когда ты вернешься, у меня для тебя будет работа. Можешь готовить еду для беженцев, мальчишек и девчонок из Ирака. Как насчет этого?

— Превосходно. Может, мне обратиться, стать одним из «Братства Знающих»?

Она поехала к нему домой и помогла собраться в дорогу, ворча насчет грязных рубашек и белья, которые он не постирал. Внизу уже ждала посольская машина. Роджер отвез Алису домой и отправился в аэропорт. Во время долгого перелета в Вашингтон он все время думал о ней, о ее нереальной квартире в восточном стиле, словно из другого мира. А мир здешний, похоже, сжимал его все сильнее и сильнее.

Первое, что заметил Феррис, когда спустя тридцать шесть часов прибыл в штаб-квартиру ЦРУ, так это то, что его жетон не работает. Они уже отстранили его от дел, на электронном уровне. Его встретили два человека из управления ГИ. Они отвели его в комнату для переговоров, лишенную окон, в задней части старого здания. Там их уже ждал следователь из отдела главного инспектора и поверенный главного юрисконсульта ЦРУ, Роберт Кроудж, а также агент ФБР с каким-то славянским именем. Боже правый, подумал Феррис. Что я такого сделал? Представитель управления главного инспектора, плотная женщина с жестким лицом и коротким каре, в костюме в полоску, представилась как Майра Каллум. Она сказала, что ее отдел расследует уголовное дело, в котором он замешан. Агент ФБР также представился и сказал, что разговор записывается, а также зачитал Феррису его права. Это напугало Ферриса еще больше. Он спросил, может ли он наедине поговорить с молодым юристом из управления главного юрисконсульта, который присутствовал здесь, чтобы защищать интересы Управления, а может, и его самого. После короткого совещания они согласились на это и вышли в холл. По дороге к двери агент ФБР выключил кассетный диктофон.

— Ради бога, зачем все это? — спросил Феррис.

— Не имею права сказать, — ответил Кроудж. — Внимательно слушайте их вопросы и поймете.

Кроудж был молодым парнем. Он напомнил Феррису Джона Дина, юриста, участвовавшего в Уотергейтском деле. Лицо, лишенное малейших намеков на эмоции.

— Я обязан отвечать на их вопросы?

— Нет. Можете отказаться отвечать на любой из вопросов. Сошлитесь на Пятую поправку. Не то чтобы это будет выглядеть хорошо, но это уже ваши проблемы.

— Вы мой адвокат?

— Нет, я защищаю интересы Управления. Можете привлечь собственного адвоката. Но я бы рекомендовал сначала выслушать их вопросы. Если вы не пойдете на сотрудничество, они немедленно отправят вас в оплачиваемый отпуск, и вы на неопределенное время окажетесь в подвешенном состоянии. Дело строго засекречено, так что на поиски адвоката с соответствующим допуском у вас уйдет не один месяц.

— Меня трахнули! И я даже понятия не имею за что!

— Извини, приятель. Советую разговаривать только с леди из управления главного инспектора. Если их вопросы зайдут слишком далеко, в подробности операций, я по-любому их прерву. Но говорить с ними придется. По сути, у тебя нет выбора.

Феррис кивнул. Юрист высунулся наружу и позвал в кабинет тех, кто стоял за дверью.

Майра Каллум вошла в кабинет в еще более напряженном состоянии, чем была до этого. Фэбээровец снова включил диктофон, и они снова представились, чтобы это было отражено в записи. Феррис тоже представился. Они спросили его, отказывается ли он от своего права говорить только в присутствии адвоката, и Феррис ответил утвердительно. Похоже, им не понравилось, что он говорит тихо, и они попросили его повторить сказанное.

— Я собираюсь задать вам несколько вопросов о ваших действиях в прошлом, — начала Каллум. — В период с тысяча девятьсот девяносто девятого по двухтысячный год вы получили назначение в отделение ЦРУ в Демократической Республике Йемен в Санаа, так?