Он говорил холодно и непреклонно, и на мгновение она, казалось, отступила, но быстро собралась с силами и наконец показала себя.

— Я пальцем не пошевелю ради мужчины, который хочет со мной развестись. Эту проблему можешь решить лишь ты сам. Все в твоих руках… дорогой. Как жена я, возможно, и не должна свидетельствовать против мужа. Но как без пяти минут бывшая жена, о чем ты столь холодно заявил только что, — совсем другое дело. Так что решать тебе.

— Нет. Вот мое решение.

— В смысле, «нет»?

— Я не поддаюсь на твой шантаж. Я не останусь в браке с тобой из-за ерундовой болтовни, которую, как ты говоришь, ты от меня слышала. Ведь если я соглашусь, в следующий раз, разозлившись, ты придумаешь что-нибудь еще. В любом случае, я пришел сюда не в роли просителя. Я просто хотел тебе кое-что сказать.

— И что же, ты, крутой парень? — издевательски спросила она, но в ее голосе появился оттенок неуверенности.

— Если ты немедленно не заберешь свое заявление, я приму меры, чтобы защитить себя.

Она снова рассмеялась, но еще более неубедительно.

— И как? Наймешь какого-нибудь из ваших дурацких агентов и пошлешь ко мне? Каменею от страха.

— Я буду защищаться, говоря правду. Расскажу, что я потребовал развода, ты обезумела от ревности и сочинила лживую историю. А потом продемонстрирую им — не только моим работодателям, но и твоим — что ты ненадежный человек. Не заслуживающий доверия.

Она покачала головой, глядя на него:

— Ты с ума сошел, Роджер. Я знаю этих людей. У меня друзья в администрации Белого дома. Я часть их мира. Они не станут слушать человека из ЦРУ, такого, как ты. Они вас ненавидят и не станут слушать твои обвинения в адрес своего друга, такого, как я. Этого не будет.

— Это уже не будет моими словами против твоих. Есть записи. Письма. Фотографии. Документы. Я могу уничтожить тебя.

Такая неприкрытая угроза не напугала, а, наоборот, разозлила Гретхен. Она решила выплеснуть все свое презрение к нему, годами копившееся в ней.

— У тебя кишка тонка для такого, Роджер. Ты слишком вежлив. Я же тебя знаю, ты не убийца.

— Хочешь — проверь. Я терпел все твои сексуальные прихоти и прочее, позволяя тебе все. Но сейчас другая ситуация. Я сражаюсь за свою жизнь, и, если ты не отступишь, я тебя уничтожу. Честное слово, вот увидишь.

Он развернулся и вышел. Она пыталась звать его, а потом принялась ругаться и визжать, выкрикивая его имя вперемежку с мерзкими ругательствами. Соседи по коридору начали открывать двери, чтобы посмотреть, что происходит. Но для Гретхен все уже закончилось. Двери лифта закрылись, и Феррис спустился вниз.

Он приехал в домик в горах, принадлежащий его матери. Он всегда оставлял там приватные документы, отправляясь в заграничные командировки. Она пыталась успокоить его, понимая, что происходит что-то нехорошее, но сейчас он был словно в другом мире. Он собрал все свои документы и принялся перебирать их. Бумаги, старые файлы электронной почты, сохраненные на дисках, цифровые фотографии, которые он никогда не распечатывал, написанные от руки письма. Запершись в своей старой спальне, он занимался этим почти весь день. Вся его жизнь с Гретхен, день за днем. Теперь он выбирал, что пригодится ему в нынешней ситуации. Выбрав из большой стопки малую часть, он принялся просматривать ее.

Она мошенничала со ссудами на колледж. Возможно, это самое лучшее оружие, оказавшееся у него в руках. Феррис тогда помогал ей в этом и прислал письмо по электронной почте с подтверждением, что все сделано. Еще она смошенничала в юридическом колледже, приписав себе куда больше часов работы в кампусе, чем было на самом деле. Она похвасталась перед ним и этим, по электронной почте. В этом-то и была единственная настоящая проблема Гретхен. Она слишком сильно верила в приличное поведение Ферриса. Кроме того, она лгала на собеседовании в Министерстве юстиции, насчет опыта употребления наркотиков. Это Феррис тоже мог доказать, поскольку она написала ему, прося совета, когда устраивалась на работу. Тогда он в шутку ответил, что надо сказать с честными глазами, что ты никогда не употребляла наркотиков. Она солгала, и это сработало. Когда все было позади, она расчувствовалась и написала Феррису плаксивое письмо с благодарностями. ФБР с наслаждением запустит зубы в это.

И наконец, налоги. В год, предшествовавший свадьбе, когда она в последний раз заполняла отдельную налоговую декларацию, та оказалась неожиданно объемной. Гретхен никак не могла подбить расходную часть декларации и принялась собирать все счета за ланчи и ужины, выставляя это как бизнес-встречи и развлечения. Она даже включила сюда их поездку на Виргинские острова на Рождество. У Ферриса остались все копии чеков. Гретхен ошиблась в нем. У него с самого начала имелось оружие против нее.

Мать Ферриса видела, насколько он занят возней со старыми документами, и не беспокоила его, пока он не закончил свои дела. Это случилось далеко за полночь. Но она все равно отвела его вниз, на кухню, и сделала ему чаю. Начинался декабрь, долина Шенандоа была покрыта опавшими листьями, зимние ветра стучались в стекла ее огромного и пустого дома.

— Приходил человек из ФБР, — сказала она. — По крайней мере, он так представился. Показал мне какое-то удостоверение.

— Ого! И чего он хотел?

— Сказал, что они проверяют твой допуск по секретности, спрашивал, нет ли у нас каких-нибудь старых семейных документов. Записей, писем, чего-то такого. Насчет семьи твоего отца.

— Неслабо. И странно. Ты ему что-нибудь дала?

— Пару бумажек, чтобы он снял копии. Особо и давать-то нечего. Разрешила ему с час поискать по дому. Они уже так делали, когда ты только пошел на работу в Управление. И когда там работал твой отец, много раз. Так что я не слишком беспокоилась.

— Он нашел что-нибудь, что ему не понравилось?

— Нет. Когда он уходил, он выглядел довольным. Сказал, что все в порядке и не о чем беспокоиться. Допуск будет продлен.

Феррис пожал плечами. Наверное, Хофман послал сотрудника, когда он присоединился к обитателям Минсмит-парка. Без разницы. У него нет секретов. И сейчас у него есть другие поводы для беспокойства, посерьезнее. Пожелав матери спокойной ночи, Феррис лег поспать на пару часов, перед обратной дорогой в город.

Он сделал две копии записей. Первый комплект он оставил адвокату, а второй взял с собой, поехав к Гретхен. Когда она открыла ему дверь, у нее был побитый вид. Судя по темным кругам под глазами, этой ночью она спала не слишком-то много. Она поняла, что у него есть способ надавить на нее. Но она в жизни не могла бы подумать, что он сможет сделать это.

Феррис аккуратно, один за одним, выложил на стол документы. Разъяснил содержание каждого из них, на случай, если она что забыла. Но было очевидно, что она не забыла ничего. Он объяснил, что копии каждого из этих документов находятся у его адвоката, которому дано указание доставить их в отдел служебного соответствия в Министерстве юстиции завтра в десять утра, если от Ферриса не поступит иных указаний. Представив ей все эти доказательства, Феррис ждал, что она начнет обороняться, заявлять, что все это ложь, обвинять его в вероломстве за то, что он хранил все эти документы все то время, что они жили вместе. Может, даже расплачется. Но она молчала, лишь иногда качая головой. Когда он закончил свой рассказ, она посмотрела ему в глаза.