– Что там у вас происходит-то? – с интересом спросил Андрей.

– Да так… – вяло ответил Гарик. – Предотвратили гражданскую войну… А в ее процессе потеряли кавалерийский полк. Вот сейчас и ищем…

– Это какую гражданскую войну? – спросил Андрей.

– Это Гарик так Смутное время назвал, – пояснил я. – А, вообще, странно, что единственной Гражданской войной историки называют войну 1918–1922 года.

– У нас в эти годы был всеобщий мир! – неожиданно объявил Андрей. – Я совершенно точно помню. Война за проливы уже закончилась, а до 1-й гражданской еще целых пять лет.

– А у вас что, такая война была не одна? – спросил я.

– Две, – сказал Андрей. – Первая началась в 1927 году, а вторая – в девяносто третьем.

– Ни фига себе положеньице! – удивленно сказал Гарик. – Если тебе не трудно, Андрюха, расскажи, пожалуйста, поподробнее о том, что случилось в твоем мире после Крымской войны.

Рассказ Шевчука не занял много времени. Уже через час мы знали все подробности необычных, с нашей точки зрения, событий, происходивших в параллельной реальности.

После фактического разгрома в Крымской войне Англия и Франция, затаившие злость, уже не принимали прямого участия в боевых действиях против России. Эти державы принялись помогать извечному противнику русских – туркам. Английские и французские пароходы с завидным постоянством привозили в Стамбул современное вооружение и инструкторов. Но до самого конца девятнадцатого века турки так и не смогли нанести Российской империи большого урона. А в самом начале века двадцатого русские сумели оттяпать у Турции значительную часть Балканского полуострова. Эта военная кампания практически повторяла случившуюся в нашей реальности войну за освобождение Болгарии. Присутствовали даже такие эпизоды, как оборона Шипки и осада Плевны. Правда, у них перевал обороняли турки, а в осаде сидели русские.

Но в военно-техническом плане Россия продолжала сильно отставать от ведущих мировых держав. Огромное государство оставалось аграрным. Что не замедлило сказаться в следующем конфликте. В 1920 году Япония, вооруженная и подготовленная Англией и Францией, покусилась на русские владения на Дальнем Востоке. Но в отличие от нашей реальности в прошлом Андрюхиного мира не было Транссибирской магистрали. А в бассейне Тихого океана не было военного флота. Только несколько купленных в США крейсеров, охраняющих побережье. Это обстоятельство предопределило полнейший разгром русских войск и отделение от Империи Восточной Сибири.

Осознав наконец свое бедственное положение, тогдашний император – Георгий Первый попытался восстановить утраченный паритет. Все силы государства были брошены на создание промышленной базы. Несколько лет продолжалось грандиозное строительство, напоминающее первые пятилетки нашего мира. Но вскоре в казне кончились деньги. Иностранные банки, под нажимом своих правительств, отказали в кредитах. Помещики и крестьяне взвинтили цены на продовольствие до заоблачных высот. Миллионы рабочих на гигантских стройках голодали. Начались восстания. Георгий силой стал наводить порядок. Но когда император приступил к конфискациям хлеба, солдаты, почти все из бывших крестьян, отказались выполнять приказы командиров. Да и многие офицеры владели поместьями и тоже страдали от конфискаций. Вскоре всеобщее возмущение достигло апогея. Георгий отрекся от престола и со всей своей семьей, включая великих князей, выехал в Германию.

К власти в России пришло правительство из самых состоятельных людей. В основном земельных магнатов. Но первоначально осознанное сопротивление властям уже переросло в хорошо описанный Пушкиным русский бунт – бессмысленный и свирепый. В стране на несколько лет воцарилась анархия. Этим не преминули воспользоваться внешние и внутренние враги. От России отделились Польша, Белоруссия, Украина, Кавказ. Объявили о своем суверенитете территории казачьих войск на Дону и Кубани. Турки высадили десант в Крыму и заняли полуостров без боя. В следующие десять лет боевые действия постепенно прекратились. Итог гражданской войны был убийственным – Российская империя перестала существовать. Страна развалилась на десятки больших и малых государств.

До девяностых годов двадцатого века на огромном пространстве бывшей великой державы стояло относительное спокойствие. Потихоньку восстанавливалась промышленность, но основным оставалось сельское хозяйство. О прошлом напоминали только многочисленные кладбища да циклопические развалины гигантских строек. Но в 1991 году из-за мелкого конфликта Московии и купеческой республики Нижнего Новгорода вспыхнула новая война. Вскоре в нее втянулись еще несколько государств. Так как технический уровень противников был уже довольно высок, то сражения достигли немалого размаха. Некоторые армии даже использовали танки и авиацию. Особенно много боевой техники было у Республики Средней Волги (купеческой республики Нижнего Новгорода), самой промышленно развитой страны. Вскоре новгородцы присоединили к себе большие территории, отбитые у соседей. Особенно сильно досталось Московии. В 1993 году из-за военных поражений в Москве вспыхнуло восстание. По словам Шевчука, уличные бои проходили очень ожесточенно. Людские потери были огромными. Мирное население в панике бежало. Довольно крупный город почти полностью опустел. Сама Московия раскололась на несколько новых карликовых государств.

Вот в такой обстановке и проходила жизнь нашего нового товарища. Вполне естественно, что Андрей не горел желанием вернуться в родной мир.

– И чем ты занимался посреди этого кошмара? – спросил ошарашенный такой историей Горыныч.

– В восемьдесят девятом призвался на срочную службу. Наш полк стоял на границе с Серпуховской республикой. И вот, когда до дембеля оставалось полгода, началась эта заваруха. Мою часть кинули на затыкание прорыва новгородской танковой дивизии. Конечно, с вашей точки зрения их танки выглядели смешными – похожие на английские «Виккерсы», времен вашей Первой мировой. Но нам хватило и этого. Мой полк раскатали, как дерьмо по асфальту. В моей роте уцелели только шестнадцать человек. Потом мы неделю пробивались к своим. – Андрюша судорожно вздохнул, видно, воспоминания давались ему тяжело. – После переформирования я провоевал еще год. Под конец даже командовал взводом. А затем была массированная бомбежка, меня тяжело ранило, несколько месяцев я провалялся в госпитале. Как не загнулся – сам не знаю. Ведь у нас даже пенициллин не изобрели. После выписки получил неделю отпуска. Но не успел я отдохнуть и пару дней, как в Москве вспыхнуло восстание и начались уличные бои. Мне эти дела были в принципе по барабану – кровавой каши я нахлебался на фронте. Поэтому я с больной матерью укрылся в подвале, чтобы переждать беспорядки. А на следующее утро в подвале появился человек в камуфляжном бронекомбинезоне и шлеме с прибором ночного видения, в руках он держал «Жигули» – крупнокалиберную снайперскую винтовку. Это был новгородский десантник. Хрен знает, что мне помогло, но я, с трудом ковыляющий полукалека, сумел ухайдакать этого здоровенного молодца. В наследство я получил его великолепное оружие и снаряжение, что очень способствовало успеху моей дальнейшей деятельности. Ведь ничего похожего по техническому уровню на мое оборудование в городе не было. По окончании войны я стал охотником на службе правительства Москвы.