Но было и еще кое-что. Благодаря тому, что мы сейчас оба полностью друг другу открыты для ментальной связи, я понял еще одну важную вещь. То, что для меня сейчас является незначительным моментом, для юной княжны имеет огромное значение – все же возраст сказывается. Это для меня сейчас сопутствующие общению с княжной события все абсолютно проходные, не требующие сильного внимания – ну женихом назвала, потом попросила покинуть поместье; ну поцеловались сегодня, бывает. Дело житейское.

Для Анастасии все происходящее в подобном плане отношений имеет гораздо более серьезную личную значимость. Для нее это может вообще был первый серьезный поцелуй – судя по неопытности. И общаясь с ней, пусть даже делая скидку на ее иезуитскую холодную расчетливость, я совсем не держал в уме, что в тридцать пять иногда даже не замечаешь какие-то моменты, из-за которых в семнадцать можно страдать месяцами. Думая, что жизнь кончена насовсем, и впереди только бессмысленная серая безнадега без любви, но с тоской и жалостью.

И все эти события сейчас ведь происходят в растянутый момент времени, когда княжна неожиданно оказалась в столь желаемом кресле главы рода, а в результате поместье частично лежит в руинах, половина слуг погибла, активы - по моей оценке, в шаге от катастрофы, а вокруг концентрируется опасное внимание. Даже ненависть – вспомнил я дуэль с Разумовской. Такое ведь не прощается, это уже личное.

Неожиданно Анастасия повернулась от бара, замерев и глядя на меня в смешанных чувствах, держа бутылку в руке. Ну да – я отчетливо прочувствовал ее эмоции, а она не менее хорошо, если не более, ощутила мои. По отношению к себе. И княжна сейчас так пронзительно на меня посмотрела, что я вновь ощутил ее беззащитность.

- Бобер изменил имидж, снял десятый номер, следующий по коридору, - прозвучал в ухе голос Элимелеха, прерывая нашу ставшую необычно яркой эмоциональную связь с княжной.

«Бородач снял десятый номер», - мысленно продублировал я для нее. Ремарку с изменением имиджа упоминать не стал, но понял - убийца теперь выглядит совершенно иначе. Что, учитывая бороду и цилиндр, неудивительно – ему сними что первое, что второе, сбрось фанатский шарф и превратишься в респектабельного господина, решившего снять номер в центре города.

Значит, нас отслеживают не только по камерам, но и в системе – если убийца снял номер за стенкой. Остается вопрос – нас сейчас отслеживают акустикой или по электронному следу? Если так быстро убийца свернул в отель, скорее всего системно, а не акустические приборы. А значит можно рискнуть и попробовать – принял я решение.

- Коридор просматривается, - моментально произнес Эль, даже опережая мои мысли. Потому что в тот момент, когда он это сказал я только подумал о том, что можно попросить танцора открыть дверь соседнего номера.

Разумным сейчас было бы убегать, но неясное чувство не давало мне сделать это сразу. Убийство Анастасии, пусть и состоявшееся в «никогде», произошло на моих глазах. Из-за этого мне просто жизненно необходимо было сейчас закрыть этот вопрос. К тому же информация о том, кто послал убийцу лишней точно не будет.

Каким образом я получу это знание пока не думал, уже начиная действовать. Распахнул дверь ванной и включил душ на полную, направив воду на стык створок, так чтобы шумело сильнее. Пробежав к окну, чуть отдернул плотную штору, осматриваясь. Стены здания в художественной лепнине, понизу над окном идет карниз. Неширокий, сантиметров пять, не больше, но мне достаточно.

- Окно открыто, - проинформировал меня танцор, а в дополненной реальности появилась просвечиваемая через стену зеленая рамка окна соседнего номера.

«Я на минуту. Будь готова, на связи» - коротко глянул я на Анастасию, прежде чем открыть створку и выйти через окно.

Княжна только посмотрела мне в след. Она по-прежнему стояла рядом с баром в настороженной позе, словно гладиатор перед поединком. Вот только уже никак не напоминала ту беззащитную юную девочку, которая смотрела на меня пару секунд назад. Вокруг ее руки сейчас клубилось голубоватое сияние формируемой ледяной стрелы – простейшего стихийного заклинания.

Краткое удивление было остановлено всплывшим в памяти знанием: для работы без запасов источника нужна чистая независимая стихия и немного умения. Вокруг есть вода – та же влажность, но княжна потянула из более доступного – я видел, как потоки чистой прозрачной воды вьются из открытых бутылок с алкоголем к ее рукам, формируясь змейками вокруг запястья.

«Пол-литра, вдребезги!» - прокомментировал столь кощунственное обращение с вискарем десятилетней выдержки мой внутренний голос. И добавил: «Могла же просто кран на кухне открыть!»

Вслух, впрочем, комментировать происходящее никак не стал. Предостерегать тоже, несмотря на опасность подобных действий для Анастасии. Только кивнул ободряюще: создавая ледяного дракона, пользуясь заемной силой, княжна сильно рисковала – потому что ошибись она немного в тот вечер, и никогда в жизни больше не смогла бы пользоваться стихийной силой. Тогда ее действия механизмом применения были похожи на то, что происходит при элиминировании источника, и именно поэтому в ближайшие дни ей было противопоказано использовать собственный источник. Именно собственный.

Свободную стихийную силу можно собирать и использовать, но опять же с ограничениями – телепортом тем же не проскочишь через пространство. К тому же применение свободной силы стихии банально опасно. Примерно как обычным одержимым пользоваться силой Тьмы – одна ошибка может стоить жизни, ведь никаких щитов и предохранителей у княжны сейчас нет. Почувствуй себя в шкуре адепта темных искусств, как говорится. Да, и оперирование свободной стихийной силой запрещено положениями Стихийного пакта, но когда это кого-либо останавливало.

С такими мыслями я уже соскочил с подоконника на карниз, и цепляясь пальцами за выемки лепнины, создающие видимость широкой кладки, прошел несколько шагов до окна соседнего номера. И мысленно выругался – слова Элимелеха о том, что оно открыто, подразумевали отсутствие на нем сигнализации. Как только я мысленно ругнулся, почувствовал отклик эмоций Анастасии.

«Все хорошо» - подумал я ободряюще, обращаясь к княжне. От меня не убудет. Тем более ей сейчас гораздо тяжелее чем мне – именно она ведь мало того, что мишень, так и ведомая мною сейчас мишень, с ограниченными самостоятельными действиями из-за своего пустого источника.

Одновременно с ободряющей фразой я ударил основанием ладони в то место рамы, где с обратной стороны видел ручку. Защелку вышибло, окно открылось. Вот так всегда – везде, где не работает доброе слово, нужно применять грубую силу.

Заскочив в окно чужого номера, я начал закрывать за собой створку, пристраивая ее так, чтобы не было видно выбитую защелку. И вдруг ощутимо почувствовал направленное на себя внимание. Подняв взгляд, скользнул по окнам двора колодца, и сразу увидел прямо напротив даму… о ужас, в огуречной маске, ошарашенно за мной наблюдающую.

Времени на подумать не оставалось вовсе, и действовал я мгновенно – выставив рогаткой два пальца, показал сначала на глаза себе, потом резким жестом на даму, и сжав руку в кулак, чиркнул оттопыренным большим пальцем по горлу. И последним жестом приставил указательный палец к губам, призывая к молчанию. В этот момент придерживаемая дамой штора упала, закрывая ее от моего взгляда. И когда заметившая меня огуречная дама скрылась с глаз, я вдруг понял – все то, о чем размышлял в поезде о необходимости размеренных действий, только что с вызывающей уважение эпичностью просто похерил этой бесшабашной вылазкой. Снова действую, как бессмертный герой, а это может плохо кончиться – просто и без эмоций констатировал я, осознавая уже похоже необратимые изменения в мировоззрении.