направлении в туннеле клубилось облако порохового дыма и пыли.

Стивер держал Лонгмэна за талию и платком обтирал воротник его плаща. Лонгмэн выглядел совершенно больным. Краски полностью исчезли с его лица. Глаза глубоко запали и слезились.

— Расстегни ему плащ, — сказал Райдер.

Лонгмэн стоял совершенно покорно, пока Стивер возился с пуговицами. Однако, когда Райдер подошел к нему с поясом, он перепугался еще больше.

— Я?! — в ужасе вскричал он. — Почему именно я? — И Райдер понял, что страх Лонгмэна уже покинул границы рационального и теперь он будет пугаться всего.

— Ты самый худой из нас. Двух поясов у тебя под плащом не будет заметно. Подними руки в стороны.

Укрепляя завязки пояса и проверяя, хорошо ли он держится, Райдер почувствовал, что ему самому становится дурно от запаха блевотины и страха. Однако он делал свое дело методично, ощущая, как дрожит пропитанное потом тело Лонгмэна. Когда пояс был прочно привязан, он сам застегнул на Лонгмэне плащ.

Окружной командир

— Что означал этот их краткий переезд к Юнион-сквер? — спрашивал окружной командир. — Он не был запланирован, и это тревожит меня.

Они мчались к центру города, сирена вопила вовсю, транспорт прижимался к тротуарам.

Комиссар между тем думал о своем.

— Они знают, что мы можем следить за перемещением вагона. Они знают, что мы будем преследовать их на каждом метре их продвижения вперед. Похоже, однако, что это их нисколько не беспокоит. Невозможно, чтобы они были настолько глупы…

— Да, — продолжал окружной. — Вот что тревожит меня. Их перемещение к Юнион-сквер. Они сказали, что сделали это, чтобы уйти подальше от полицейских в туннеле. Зачем?

— Затем, что они не любят полиции.

— Но ведь они и раньше знали о присутствии полицейских в туннеле, но это их не волновало. Почему же все-таки они решили это сделать?

Здесь окружной командир сделал такую паузу, что комиссар вынужден был поторопить его:

— Ну так почему же?

— Должно быть, на этот раз они очень не хотели, чтобы мы видели, чем они заняты.

— А чем они были заняты?

— Их не волнует, что мы их преследуем, верно? Более того, как я начинаю догадываться, они даже хотят, чтобы мы следовали за ними до самого конца.

— Не тяните резину, — сказал комиссар, слегка раздражаясь. — Если у вас есть какая-то теория, выкладывайте сразу.

— Моя теория состоит в том, что их нет в вагоне.

— Я так и думал. Но как может двигаться вагон, если их в нем нет?

— В том-то и загвоздка. Если бы не это, остальное выглядело бы вполне логично. Погоня бросается к югу, а они остаются в районе Юнион сквер и преспокойно удирают через аварийный выход. А что, если так: трое уходят, а один остается, чтобы вести поезд?

— Бескорыстный преступник, готовый на самопожертвование ради товарищей? Вам когда-нибудь попадались такие, Чарли?

— Нет, — честно признался окружной. — Хорошо, вот вам более логичный вариант. Предположим, им удалось найти какой-то способ заставить поезд двигаться без машиниста.

— Даже если так, — ответил комиссар, — им все равно не уйти. За ними следует инспектор Даниэлс. Уж он-то их не проморгает.

— А если проморгает? Что, если им удастся спрятаться, пока инспектор со своим отрядом не проследует мимо? — окружной снова глубоко задумался. — Меня тревожит тот их ход. Очень неожиданный ход…

— И что бы вы хотели предпринять теперь? — спросил комиссар.

— Я имею вашу санкцию, сэр? — и, когда комиссар утвердительно кивнул, окружной командир склонился к водителю. — На следующем перекрестке развернись и возвращайся к Юнион-сквер.

В этот момент включилось радио.

"Сэр, машинист поезда, в котором находится отряд инспектора Дэниэлса, доложил, что они подорвались на мине, заложенной под рельсы".

Комиссар поинтересовался числом жертв и был счастлив узнать, что только один полицейский получил легкое ранение.

— Вот в чем была причина их перемещения. Они не хотели, чтобы кто-нибудь увидел, как они минируют пути, — сказал комиссар окружному командиру. Тот снова тронул водителя за плечо.

— Я отменяю предыдущий приказ. Продолжайте движение в прежнем направлении.

Старик

Старик почувствовал, что в нем воскресают давно угасшие командные импульсы, заржавевшее умение подчинять себе людей. Он поднял руку и закричал:

— А ну-ка тихо, вы все! Тихо, я сказал!

Театральный критик безуспешно рвался в дверь кабины машиниста. Когда он понял, что эти попытки ни к чему не приведут, он принялся барабанить в дверь кулаками. Металл отвечал глухим эхом, но, разумеется, не поддавался. Критик тяжело вздохнул и вернулся на свое место.

Вагон въехал на какую-то станцию. Что это? "Бликер-стрит"? А может быть, это уже "Спринг-стрит"? Старик не мог разобрать мелькающие буквы названия. Некоторые из пассажиров опустили в окнах стекла и, полувысунувшись, взывали о помощи. Толпа отвечала им недобрым ревом. Кто-то кинул свернутую в трубку газету, она ударилась о стекло, развернулась и плавно скользнула обратно на платформу.

— Друзья мои! — старик ухватился за металлический поручень и поднялся в проход. — Друзья, наше положение не настолько ужасно, как кажется на первый взгляд…

Пассажиры молча смотрели на него. Ему удалось теперь полностью завладеть их вниманием.

— Прежде всего, нам не нужно теперь бояться бандитов.

При этих словах несколько лиц недоуменно повернулись к двери кабины. Старик улыбнулся.

— Как совершенно верно заметила эта молодая леди, бандиты покинули вагон. Пожелаем им всего наилучшего…

— А кто же управляет вагоном?

— Никто. Они нашли какой-то способ отправить его без машиниста.

— Но мы же убьемся! — продолжала паниковать мамаша.

— Леди и джентльмены! — старик снова поднял руку, призывая к общему вниманию. — Послушайте меня. Я немало знаю о том, как устроена подземка, и могу заверить вас, что нам не о чем беспокоиться… Нашу подземку не без оснований считают самой безопасной в техническом отношении в мире. Она оборудована отличной системой автоблокировки. Стоит поезду проскочить на красный сигнал светофора, как сработает автоматика, установленная на путях, и поезд будет остановлен! — Он оглядел присутствовавших с видом победителя. — Таким образом, скоро и мы неизбежно проследуем мимо красного светофора, блокировка вступит в действие, а значит — мы благополучно остановимся.

Диспетчерская "Гранд сентрал"

"Пелхэм, 123" следует мимо станции "Канал-стрит" примерно с той же скоростью, что и раньше".

В звонкой тишине зала диспетчерской, где все, кроме него и миссис Дженкинс, молчали, Марино удалось вернуть своему голосу профессиональную уравновешенность.

"Понял тебя, — ответил оператор из штаб-квартиры нью-йоркской полиции. — Продолжай информировать нас".

"Еще четыре станции, и они прибудут на "Саут Ферри".

Том Берри

При взрыве Том Берри перекатился на живот, больно ударившись коленом обо что-то твердое. Потирая его, он приподнял голову и увидел, что один из гангстеров лежит поперек путей. Это был итальянец,