– Вот именно. И я уверена, что в крикете он тоже не разбирался.

* * *

Наше настроение становилось тем лучше, чем меньше вина оставалось на дне двух бутылок. К тому времени, когда сандвичи были съедены, а вино выпито, мисс Титмус уже практически не волновала перспектива собственной смерти. Вместо этого ее умственная энергия была целиком направлена на то, чтобы вспомнить слова вульгарной песенки, которую она выучила в школе.

Я объяснила леди Хардкасл, где располагается комната Хелен, и она доставила ее туда, пока я ждала в нашей комнате.

– Я сняла с нее обувь и уложила в постель, – сказала моя госпожа, вернувшись. – Напомни мне разбудить ее перед обедом.

– Обязательно, миледи, – пообещала я. – Но давайте начнем все по порядку: откуда у вас эта прореха? – Я подняла ее юбку для тенниса. Проверяя ее одежду, чтобы убедиться, что у нее есть чистое платье для обеда, я наткнулась на испорченную юбку.

– Это известно одному Богу, – ответила хозяйка. – В какой-то момент ее не было, а потом она вдруг появилась.

Я вздохнула и, устроившись в кресле, стала зашивать дырку.

– С мисс Титмус все в порядке? – уточнила я.

– Она просто немного нервничала, вот и все. А мы ей дали именно то, чего ей не хватало.

– Напоив ее и позволив петь грязные куплеты?

– Вот именно. Кстати, грязных куплетов она не пела – она так и не смогла вспомнить неприличные слова.

– Наверное, вы правы, – согласилась я. – Она не рассказывала ничего интересного до моего прихода?

– Хелен? Да она просто святая – ничего и ни о чем не знает. А внизу что-нибудь удалось выяснить?

– Да, в общем, нет. Бетти сказала только, что миссис Беддоуз не удалось вернуться в комнату незамеченной. А потом она раскрыла мне некоторые тайны замужества своей госпожи.

– Судя по всему, не слишком счастливого.

– А вы действительно можете себе представить миссис Беддоуз счастливой хоть с кем-нибудь? – спросила я.

– Знаешь, это нечестно. Я вообще не знаю, что может сделать ее счастливой. Но я точно не могу себе представить, чтобы она, хоть на мгновение, притворилась счастливой. Это будет для нее настоящим вероотступничеством.

– Чтобы быть честной до конца – я также не могу себе представить мужчину, который был бы счастлив с ней. Она не самое сердечное создание. И все это значит, что меня ничуть не удивило, что они с мужем не ладят. Но меня до глубины души потрясло то, что отыскался человек, который нашел ее хоть в чем-то привлекательной.

– О вкусах не спорят, – заметила миледи. – Хотя вообще-то она женщина довольно привлекательная. Вроде Снежной королевы. А потом, мы же не знаем – может быть, в постели она тигрица.

– Скорее самка богомола, – поправила я хозяйку. – Ведь это у них, кажется, самка съедает свою вторую половину? Легко могу представить себе, как она проделывает это со своими любовниками.

Леди Хардкасл рассмеялась, но комментировать мои слова не стала. Она села к письменному столу и открыла свой дневник.

– Мы должны быть выше этих сплетен, – сказала она, – и сосредоточиться на выяснении того, что же происходит в этом благословенном доме. А пока мы с тобой плывем по течению, как два… два…

– Я же вас уже предупреждала, что не стоит так бездумно доводить дело до сравнений, а потом надеяться на лучшее, – напомнила я. – Но вы правы. И если мы считаем себя достойными прозвища «две любопытные Варвары», то нам надо как-то упорядочить происходящее.

– Мне, честно говоря, больше нравится «детективы-любители», дорогая, – заметила Хардкасл. – Но план действительно нужен. Так что нам известно?

– Что Эллис Докинс погиб в автомобильной катастрофе в среду, – начала я, загибая пальцы. – Мы знаем, что авто было намеренно испорчено. Испорчено в каретном сарае. И еще мы знаем, что это было сделано ранним утром в среду, после приема.

Хозяйка стала заносить этот список в свой дневник.

– Еще мы знаем, что герр Ковач получил смертельный удар по голове в субботу, вскоре после двух часов утра, и тоже в сарае, – добавила я.

– Значит, это наши две загадки, – подвела итог леди Хардкасл. – И мы считаем, что они как-то связаны между собой.

– Мне кажется это справедливым, миледи.

– Мы не знаем, была ли машина сломана с целью убить кого-то, но если это так, то таким человеком был именно Докинс…

– Потому что гонщики и автомобили были расписаны на приеме, и гоночный лист оставался в Большом зале, где его мог видеть кто угодно, – закончила я мысль своей госпожи.

– Вот именно, – согласилась она. – А еще мы знаем, что Виктора выманили из дома запиской, подписанной инициалами Р.Б.

– О чем полиция не догадывается, потому что записку украли до того, как в комнате Ковача появился инспектор Фойстер.

– М-м-м, – промычала хозяйка, продолжая записывать. – Мы знаем, что Виктор хотел купить гоночную команду, а Пройдоху это не интересовало.

– И мистера Уотерфорда тоже – Эван сам слышал, как тот об этом сказал.

– Да-да, сам слышал, не так ли? А еще мы теперь знаем, что Роз состоит в романтических отношениях с Монти Уотерфордом. Что означает для Монти «черную метку», как сказал бы инспектор Сандерленд. А как тебе такой вариант: Виктор не отказывался от своих планов завладеть компанией и всех этим достал. Монти хотел с ним серьезно поговорить. Настолько серьезно, что дело могло дойти до кулаков. В доме он этого сделать не мог, и поэтому ему надо было, чтобы Виктор вышел на улицу. И он попросил Роз написать записку, для того чтобы выманить Ковача в сарай глубокой ночью.

– И он был готов к сопротивлению, потому что знал, что герр Ковач – человек отчаянный, успевший уже испортить один из моторов, – добавила я.

– В целом неплохо, но не очень убедительно, а? – В голосе миледи послышалось уныние.

– Не очень. Нам все равно надо доказать, что герр Ковач действительно сломал автомобиль номер три. И у нас нет никаких доказательств того, что мистер Уотерфорд или миссис Беддоуз занимались чем-то помимо того, чем они должны были, по нашему мнению, заниматься… Ой, ой!

– В чем дело? Что? – улыбнулась моя госпожа.

– Я совсем забыла вам сказать. Твидовая одежда миссис Беддоуз для прогулок исчезла.

– Прости, милая, но я не понимаю…

– Бетти спросила меня о трупе и о том, сколько было крови. А потом рассказала, что у миссис Беддоуз были любимые жакет и юбка из твида. И они исчезли.

– И Бетти предположила худшее, – догадалась леди Хардкасл. – Что они сейчас где-то в мусорном баке ждут, когда их сожгут из-за того, что они все в крови Виктора.

– Именно этого она и боится, – подтвердила я.

– Удобная теория, но все равно слишком много нестыковок. Нам нужны еще факты. Наблюдения. Конечно, это большая наглость, но я подумываю о том, чтобы позвонить инспектору Сандерленду и попросить его дать указание одному из его помощников выяснить для нас кое-что. Мне хотелось бы побольше знать об этих гонках. И гораздо больше о Викторе Коваче.