— Вот он — убивец и тать. И мешок с украденным — вот. Только боярыня нужна — пусть деньги и всё остальное сама сочтёт.

Воевода изумился.

— Не ожидал! Молодец! От всего боярства — тебе признательность. — Рявкнул громко: — Гонца ко мне!

В кабинет забежал знакомый гонец.

— Боярыню привези, где убийство было.

Гонец рванулся к выходу. Я ухватил его за руку:

— Ты там поделикатней — не испугай, не боярина на службу призываешь. Возьми моих холопов. Федя, на телеге съезди, боярыню привези — горе у неё, поуважительней будь.

Гонец и Федя вышли.

Воевода обошёл лежащего на полу купца.

— Это ты как такое злодейство удумал?

Купец молчал.

— А он ли это?

— Он, воевода, не сомневайся. Давай подождём немного — сейчас боярыню привезут, она свои ценности опознать должна. Вдруг не её?

— Подождём.

Мы уселись на лавки. Медленно тянулось время.

Наконец подъехала подвода.

В коридоре послышались шаги, и Федя ввёл боярыню, галантно поддерживая её под локоток.

Воевода встал и усадил боярыню на стул, стоявший рядом со столом.

Я развязал завязки у мешка, высыпал содержимое на стол. Боярыня ахнула, закрыла глаза. Потом справилась с чувствами.

— Вот мои кольца, вот перстень мужа, — она запнулась, — покойного уже. — Она внимательно осмотрела вещи.

— Да, всё это — наши ценности, что в сундуке лежали.

— Спасибо, боярыня. Здесь всё, что украли?

— Всё.

— Федя, возьми мешок с ценностями, отвези боярыню домой.

Федя быстро сложил ценности в мешок, забросил его за спину. Боярыня встала, увидела лицо купца — ведь когда она входила, он лежал к ней спиной.

— Это ты сделал?

Купец вжал голову в плечи.

— Ты же к нам в дом вхож был, с боярином за одним столом сидел, наш хлеб ел — как ты мог?

Женщина рванулась вперёд, стала ногами пинать убийцу. Ни я, ни воевода не сделали попытки её удержать — пусть получит хоть какое-то моральное удовлетворение.

Наконец боярыня устала. Фёдор свободной рукой поддержал её под локоть, и они вышли.

— Что, воевода, свободен я?

— Погоди, торопливый какой! Сейчас Фёдор Кучецкой с боярином Воронцовым подъедут, я уж гонца послал. Надо же им о наших успехах доложить, злыдня предъявить.

Я уселся на лавку. Уже смеркается, жрать охота, да и устал я. Мне бы домой, за стол, да в постель.

Зацокали копыта, заныли доски пола под тяжёлыми шагами. Гонец распахнул дверь, вошли московские гости.

Воевода кинулся навстречу с улыбкой.

— Вот, по поручению вашему разыскан и пойман злодей.

Бояре тяжелым взглядом уставились на убийцу.

— Правда ли сие?

— Как не правда — даже ценности украденные отыскали, всё боярыне вернули. Она только что здесь была, всё опознала. Ей и отдали.

Кучецкой обернулся ко мне:

— Молодец! Понимаю, что дело сие — не воинская служба, однако справился быстро и блестяще! Напомни мне свою фамилию.

— Боярин Михайлов, Георгий. Кучецкой оглядел меня с головы до ног.

— Почто одежда недостойная?

— Для дела надо было.

— А, ну тебе лучше знать. Не хочешь ли дьяком в Разбойный приказ? Государю нужны такие — разворотливые, умелые.

— За предложение спасибо, только привык я к городу — земля у меня здесь, семья, дом.

— Не хочешь в Москву, стало быть? — помрачнел стряпчий. — Ладно, оставайся здесь, от государя и от меня возьми за труды.

Боярин снял с шеи толстенную витую золотую цепь и возложил на меня.

— Благодарю, о службе твоей самому государю доложу.

Кучецкой повернулся к воеводе:

— Гляди-ка, Плещеев, какие люди у тебя тут живут. Таких наверх выдвигать надо!

Воевода угодливо улыбнулся.

— А с татем что делать?

— Что с ними, душегубами, всегда делают — казнить смертью. Да желательно, чтоб помучился напоследок. Вот что, воевода, пусть палач им завтра займётся — может, ещё чего интересного расскажет, вдруг за ним не одно злодейство. Всё пусть выпытает, до донышка, а опосля — четвертовать.

Услышав столь суровый приговор, купец задёргал ногами, завыл.

Стряпчий подошёл к злодею, пнул его красивым сафьяновым сапогом в лицо.

— А ты чем думал, когда убивал? Мы с боярином, дружком моим стародавним, вместе на татар ходили. Рубился он славно, в таких жестоких сечах бывал, а выжил. Ты же, пёс смердящий, червь навозный, его жизни лишил.

Стряпчий повернулся к воеводе.

— Дом и хозяйство его продать, половину — в государеву казну, половину отдать боярыне, без кормильца она осталась.

— Всё исполню, боярин.

— Так государю и доложу. Ну, прощевайте. Даст Бог — свидимся.

Стряпчий подошёл ко мне, пожал руку:

— Молодец, не посрамил боярской чести, быстро злодея сыскал. Зря от места дьяка Разбойного приказа отказался, зря. Государю нужны такие люди, что не только задницами лавки протирать могут. Успехов тебе, боярин Михайлов. Хочу и в дальнейшем о тебе только хорошее слышать.

Кучецкой и Воронцов вышли. Воевода Плещеев с облегчением выдохнул, вытер рукавом пот со лба, сел.

Видимо, высокое начальство его напрягало, побаивался он их. Вернее — не столько их, сколько того, что злодея не поймают.

— Эй, кто там?!

Вошёл гонец. Воевода указал ему на лежащего татя:

— Зови городскую стражу — в подвал его, в холодную.

— Слушаю.

Гонец выбежал.

— Спасибо, Георгий, выручил ты меня.

— Зато я сегодня ещё не ел. Удружил ты мне, воевода, с этим ублюдком. Моё дело — деревней своей заниматься, да сабелькой вострой на поле брани махать.

— Понимаю, всецело понимаю, да мне-то как быть? Вот стань на моё место — кого бы ты искать злодея заставил? Молчишь? То-то! А я как про беду узнал, сразу про тебя вспомнил. И оказалось — не зря. Ступай с Богом — постараюсь не беспокоить более.

Я повернулся и вышел. Устал я сегодня, и в животе бурчит.

Прямо у входа стояла моя телега, в которой сидели Фёдор и Авдей — мои холопы. Лица их сияли, как новые копейки.

— Чему радуетесь, хлопцы?

— За тебя, боярин.

— Чего так?

— А то как же: злодея нашёл — самому государю о тебе скажут, цепь в награду получил — не всех бояр ведь так отмечают. К тому же боярыня по полушке нам дала и велела тебе кланяться, что душегуба нашёл да ценности возвернул.