– Выход здесь один. И я его только что запер. Ждем.

– А как же…

Кто-то сильно дергал за ручку с другой стороны, потом начал колотить по ней ногой. И слышалось шуршание по периметру двери – это, кажется, конвоиры ощупывали косяк, нельзя ли его подцепить чем-нибудь. Скиф безмятежно смотрел на пламя спиртовки, ничуть не беспокоясь о происходящем снаружи всего лишь в метре от него.

– Мы здесь, как в ловушке! – шептать, одновременно пытаясь передать свое беспокойство, было сложно, но удалось.

– Но они-то об этом не знают, – контрабандист вдруг весело подмигнул Максиму, бросил мешок, в котором парень с удивлением опознал собственный, оставленный, казалось, вообще где-то в прошлой жизни, а не в палатке Александровского сада. И устроился поудобнее на ящике. Оставалось только расположиться здесь, как дома, и тоже настроиться на долгое ожидание. Поразмыслив, Максим решил, что стратегически идея с дверью неплоха: преследователи не уверены, что сбежавший заключенный воспользовался именно ею, да и находиться он может уже очень далеко. Похоже, тут прятался и сам Скиф, потому его не увидели в туннеле, где он возник волшебным образом после аварии с дрезиной!

Конвоиры второго волшебного ключа не имели, долбили в дверь, потом притихли, явно осматривая замок. На беспокойный взгляд Максима приятель ответил очередной почти беззвучной усмешкой: наверняка предусмотрительный контрабандист постарался придать запорам и петлям такой вид, будто последний раз их касалась рука советского метростроевца еще при Сталине. В замочной скважине отчетливо скрежетало, дверь пытались довольно неуклюже взломать, но через четверть часа бесплодных попыток наступила тишина. Китайгородцы не сдались бы так легко, да и открыли бы уже. Скиф опять словно мысли читал:

– Нету на Киевской таких спецов, как у вас. Один имелся, так я его отослал подальше, чтобы не маячил. И эта дверка их здорово задержала, заставила разделиться, теперь, небось, пошли плутать по туннелям. А их тут до черта! И валят друг на друга, что просрали тебя в темноте в каком-нибудь межлинейнике.

– А если они на Смоленскую подадутся? Там наверняка есть люди, которые такую дверь если не взрывчаткой, так еще чем-нибудь…

– На Смоленскую? – Скиф тихо рассмеялся. – Да как же они туда сунутся теперь с пустыми руками? Их там вряд ли встретят хорошо без груза – тебя так не приняли, когда на полу ногами лупили!

Максим решил, что приятель прав. Конвой Ганзы не рискнет сразу связаться с Полисом, и это даст им еще немного времени.

– А что потом, Скиф? Мы же не просидим тут вечность, когда-нибудь придется и выйти. В дверь снова ударили. Скиф усмехнулся.

– Конечно, схрон мой почти пустой, но на пару дней нам припасов хватит. Больше духота беспокоит, электропроводку пришлось пока срезать для конспирации, а свечи кислород жрут…

Беспокоило другое: даже если можно будет вылезти из схрона, и там за дверями их не будут поджидать кшатрии или ганзейцы, то куда двинуть дальше? На Китай-городе, пожалуй, и Полис не достанет. Но ведь туда еще нужно суметь попасть! А тут всего два пути: вперед на секретную военную базу кшатриев или назад на Киевскую. Словно в ответ на его мысли Скиф указал наверх.

– Что над нами?

– Река, наверное? – Максим настолько погрузился в невеселые мысли, что не почувствовал в пути расстояния. Перегон короткий, но дрезина с ручным приводом ехала медленно, да не по основному туннелю, каким-то кружным путем. Половину уж точно проехали, а там Москва-река. Он снова вспомнил мост. И похожую дрезину… И жуткого монстра, выпрыгнувшего из воды.

– Проехал ты реку уже, но там засады не устроить, а жаль. Водоотводных сооружений полно, насосы и технические помещения, выбрались бы побыстрее, хоть и промокли. Подтекает… Ну, и тут есть, куда податься, – старая Москва! Что, центровой житель, у нас на Смоленской-то наверху, вспоминай давай.

– Арбат, Смоленский пассаж… Высотка.

– Правильно. А в высотке – министерство иностранных дел. Можешь представить, чтобы в министерстве не было путей эвакуации?

– Не могу, – вздохнул Максим. Соваться в еще одно подобное учреждение после Минобороны ему совсем не хотелось. Насмотрелся уже и нахлебался секретов по уши. А вот арбатские подземные ходы… Старый город наверняка хранил еще много тайн, которые могли пригодиться людям. Но Скиф на это с сомнением помотал головой.

– У высотки фундамент мощный, при строительстве разрушили все. Но и нового понарыли, когда метро прокладывали. В правительственное Д-6 нам с тобой, конечно, не попасть – рылом не вышли. Да пошутил я, просто не попалось мне пока ни проводника туда, ни карты толковой. А вот норы здешние неплохо знаю. Или думал, я товар в схрон прямо через Смоленскую ввозил? Хрен, тут тебе не Полис – стерегут надежнее, чем ворота на Александровском саду. Сверху таскал, а где войти – там и выйти…

– Снаряжение есть? – Максим огляделся уже с интересом. Но сталкерской снаряги не увидел.

– Зачем? Ты же не пешком домой собрался? На Киевскую вернемся, оттуда на Краснопресненскую – и через Рейх к себе двигай. Что тебе нацики-то наши сделают? Сами же у вас там ошиваются по борделям да по кабакам, небось, знакомых полно?

Максим кивнул. Знакомых из Рейха действительно хватало, только вот у них в гостях бывать пока не доводилось. И не тянуло, разве что в случае такой необходимости… Сомневался он скорее в том, что Киевская не депортирует опять в такие места, что хоть в Рейх оттуда беги, в самом деле! Хотя Скиф ведь впустую трепаться не будет?

– Сделаем мы вот что: я приду, как будто опять с товаром. Меня там знают, видят часто, ни о чем не спросят.

– А я?

– А ты… – контрабандист скептически оглядел парня. – Тебя мы в рабство продадим!

– Кому? – обалдело спросил Максим.

– Мне, конечно! Кто тебя еще купит-то, придурка такого? Ну-ка встань, покажись.

– А то ты меня не видал… – но все-таки встал и прошелся по каморке, полезно хотя бы ноги размять.

Скиф разочарованно оглядел новоиспеченного «дядю Тома».

– Нет, так не пойдет. Спина прямая, морда вызывающая, взгляд… Аж мне страшно.

Максиму казалось, что он сейчас со своими побитыми ребрами выглядит очень натурально. Слабым и пришибленным, какими и представлялись ему рабы. Но Скиф разбирался в деле получше.

– Руки бойца, такие не работают, силой все могут взять или выменять, если совесть имеется. Придется грязью замазать, а то сразу видно ладошки загребущие сталкерские! Голову наклони, не вздумай глаза поднимать.

– Почему? – фингалы еще не сошли окончательно, и с ними он был похож скорее на беглого раба.

– Потому что. Привык, понимаешь, стоять за спиной у смотрящего и одним видом своим страх наводить – теперь ты сам должен дрожать и бояться, что накажут.

Скиф обошел кругом, все больше разочаровываясь в собственной идее.