Оливер вернулся в Холстед-Холл около девяти часов вечера. Визит к архиепископу Кентерберийскому занял больше времени, чем он ожидал. Специальное разрешение выдали тоже небыстро. Оливеру оставалось только надеяться, что Мария еще не легла. Он так страстно хотел ее увидеть, что сам удивлялся силе собственных чувств.

Во внутреннем дворе дома его встретила Минерва. Она была в бешенстве.

— Черт возьми, сколько времени надо на это чертово специальное разрешение?

— Что с тобой? Что случилось?

— Мария собрала вещи и уехала. Они оба уехали, и она, и Фредди.

Оливеру показалось, что его ударили по голове.

— Уехала? Куда?

— Она не сказала. Сегодня днем явился Пинтер со сведениями о ее женихе. Они все отправились к этому типу.

— Черт возьми! Это невозможно! Не сказав мне ни слова?

— Мария объяснила, что ей незачем здесь оставаться, раз твой план провалился. Я сказала, что думала, будто между вами все решено, ведь ты поехал за разрешением на брак, но она все отрицала.

Оливер будто окаменел. Кровь выстукивала у него в висках эти непонятные, невероятные слова: уехала, все отрицала… Значит, ночью она действительно все решила, ведь уже тогда она отказалась выйти за него замуж. Мария не глупа: она вполне способна понять, что кандидат в мужья никуда не годится. Это он вел себя как зеленый юнец.

Весь день Оливер пытался смириться с мыслью о семейной жизни, думал только о том, как обнимет ее, станет осыпать поцелуями, как заставит Марию поверить, что все у них будет хорошо. Сам он был в этом не до конца убежден, а она, как видно, совсем не верила в счастливое будущее.

Оливер заскрипел зубами. Каким же он был идиотом! Мария едва услышала о женихе, как тут же упорхнула, чтобы броситься на шею этому охотнику за приданым. Видно, предпочла расчетливого дельца повесе.

Но ведь у Марии совсем нет денег, как же она уехала?

И тут Оливер вспомнил о жемчуге. Она могла продать ожерелье в Илинге, чтобы оплатить проезд. На эти деньги можно объехать всю Англию.

— И она не оставила мне даже записки? — не сдержался он.

— Нет. Она была чем-то расстроена, но ничего мне не объяснила. — Минерва пристально всматривалась в лицо брата. — Ты ничем ее не обидел?

— Я не сделал ничего дурного, — ответил он ей. Вот только лишил ее девственности и сделал предложение таким образом, что она с возмущением отказалась.

Оливер побрел к себе в кабинет. Он до сих пор не мог поверить, что Мария уехала и что причина ее поспешного бегства в его поведении.

Первое, что он увидел в кабинете, была книга Минервы. Потоком хлынули воспоминания. Вот они спорят о Роктоне, Мария с сияющими глазами убеждает его, что всегда есть надежда. Да, есть, Оливер нахмурился, но для другого, не для него. Для него надежда исчезла в тот страшный день, когда погибли родители. Погибли они по его вине.

Вдруг за спиной раздался голос Минервы. Оказывается, она пришла следом за братом.

— Как ты вернешь Марию?

С губ Оливера слетел горький смешок.

— Никак. Я палец о палец не ударю. Она не хочет возвращаться. Не оставила мне ни строчки, не захотела дождаться…

Голос Оливера прервался, слова как будто застревали в горле.

— Так нельзя! — воскликнула Минерва. — Ты должен за ней поехать и уговорить выйти за тебя замуж.

— Зачем? — Оливер с искаженным лицом обернулся к сестре. — Чтобы вы все могли успокоить бабушку? Мы достаточно плясали под ее дудку. А это… безумие с Марией — последняя капля. Так что готовьтесь. Вам придется здесь жить до скончания века. Бабушка не уймется, пока всех нас не увидит в браке. А лично я не собираюсь жениться.

Другая женщина ему не нужна, а Мария сбежала.

Оливер подошел к столику с напитками и налил себе полный стакан бренди. Он был глупцом, когда верил, что его жизнь может измениться. Что Мария «спасет» его. Никто не может его спасти.

— Мне нет дела до угроз бабушки. Но я думаю о Марии, а она думает о тебе, она тебя…

— Тогда она просто дура, — грубо оборвал сестру Оливер. — Если бы я был ей нужен, она не бросилась бы к Хайатту.

— Но я же говорю, что она…

— Минерва, оставь меня в покое. В конце концов, это не твое дело. — Оливер глотнул бренди. — Она сделала выбор. Все кончено.

Минерва фыркнула и выскочила из кабинета. Оливер остался со своим бренди и с воспоминаниями о минувшей ночи. Как искренне, как щедро Мария подарила ему свою невинность! А теперь ее нет! Черт возьми! Оливер швырнул пустой стакан в стену.

— Да пусть убирается куда хочет!

— Вот это правильно, — раздался у него за спиной голос бабушки. — Так и действуй. Глядишь, это поможет.

О Боже! Еще одна женщина явилась, чтобы его терзать.

— Она предвидела, что ты будешь вести себя именно так. Что не станешь горевать о ее отъезде и даже обрадуешься, что сумел избежать брака.

Оливер сделал глоток прямо из графина.

— Я-то сказала ей, — продолжила бабушка, — что ты не позволишь ей просто так уехать. Видимо, я ошиблась.

Оливер с горечью усмехнулся:

— На сей раз это не сработает, бабушка.

— Что не сработает?

Оливер с иронией приподнял бровь.

— Твои попытки заставить меня поступать так, как ты хочешь. Как видишь, я способен учиться на ошибках, — ответил он. Сейчас настал час платить за учебу, платить этой невыносимой болью в сердце и чувством невозвратной потери. — Наверное, Мария тоже учится. Недаром она сбежала при первой возможности.

— Она сбежала потому, что боялась не устоять перед тобой, боялась, что ты ее уговоришь. Ты, такой опытный сердцеед, должен бы понимать, что чувствует женщина.

Оливер не хотел поддаваться магии этих слов.

— Какая разница, что она чувствует, если бежит от меня прочь? Я не собираюсь гнаться за ней.

— Значит, ты решил уступить ее этому американскому жениху?

Оливер понимал, что бабушка пустила в ход еще один свой прием и хочет вызвать его ревность, но, к несчастью, не мог устоять. Скрипнув зубами от бешенства, он прорычал:

— Если ей нужен Хайатт… — Он запнулся. — Откуда ты узнала про жениха?

— Мне рассказала Минерва.

— Ну разумеется! — с горечью воскликнул Оливер. — Никто в этом чертовом доме не способен хранить тайну.

— Кроме тебя, — поджав губы, произнесла бабушка.

— Не начинай снова… — оборвал ее внук.

— Ну почему же? Ведь именно поэтому ты позволил ей бежать за этим дурацким американцем. Тебе что, совсем до нее нет дела?

— Совсем, — соврал Оливер, хотя мысль о Марии и этом негодяе Хайатте жгла его, как горячий уголь. — Она сделала выбор. Честь ей и хвала.