Наутро старуха разбудила Полину спозаранку и посадила в поезд, заранее договорившись со знакомым проводником. В городе Полина нашла Нинкину двоюродную сестру Раису, которая занимала, как барыня, половину сельского дома на окраине да еще имела в любовниках местного участкового. У жуликоватого мужичка возле вокзала Полина поменяла немного долларов, прикупила кое-что из одежды, заплатила за комнату Нинкиной сестре вперед. Раиса поговорила со своим ментом, он – со знакомой паспортисткой, и та согласилась помочь с паспортом. Полина написала заявление, и через месяц ей выдали новенькие корочки. Как уж они там все провернули, Полина не вникала. А месяц в ожидании документа провела в четырех стенах, стараясь поменьше выходить на улицу, чтобы не привлекать к себе внимания. Впрочем, до нее никому не было дела.

Через месяц кошмарная камера с узкой койкой и наручниками перестала ей сниться каждую ночь. Простившись с Раисой, Полина купила билет на поезд и начала свое путешествие по России. Она нигде не задерживалась надолго: найдет какую-нибудь работу, снимет комнату, побудет максимум полгода – и снова в путь. Друзей старалась не заводить, а на работе о себе говорила мало – мол, родом из маленького города, сирота, таких в России много…

Доллары «дяди Юры» понемногу подходили к концу, однако Полина не слишком расстраивалась. Со временем она успокоилась, решила, что история с убийством сторожа в ее городке забылась, и как-то в Восьмому марта послала Кире Яковлевне открыточку. Она специально вложила ее в конверт, чтобы никто посторонний не прочитал. Написала, что с ней все в порядке, дала адрес до востребования и очень просила бывшую соседку ничего не сообщать о письме Сергею Серегину. Хоть он ей и отец, она вычеркнула этого человека из своей жизни. Да и ему так будет лучше, меньше скандалов в семье.

Кира Яковлевна ответила, ничем не касаясь событий в жизни Полины, – просто поздравляла с праздником и желала здоровья.

К тому времени выяснилось, что Полина выросла хорошенькой. Тогда никто не говорил ей, что она похожа на мать, а та была редкостной красавицей… Бывали у Полины связи с мужчинами, пару раз ее даже замуж звали, но никто не оставлял ощутимого следа в ее душе. Пока в городе Владимире в привокзальном ресторане не сел за ее столик Илья Андреевич Моргунов. Так он представился Полине, и так ей хотелось называть его до сих пор.

Тогда она всерьез думала, что вытащила счастливый билет. А что, в самом деле приличный серьезный мужчина взял замуж, привез в Петербург, поселил в хорошей квартире… Относится к ней хорошо, денег не жалеет… Она привязалась к мужу и думала, что ей определенно повезло. И вот теперь оказывается, что все было подстроено заранее, что это была интрига и что Кира Яковлевна, единственный близкий Полине человек, была в сговоре с мужчиной, который, возможно, убил ее отца…

Снова зазвонил телефон. Разумеется, беспокоил капитан Сидоров. Кому же еще и быть-то!

– Полина Сергеевна! – Даже по телефону было слышно, как он взволнован. – Вы не поверите! Но пришел ответ на запрос из Хабаровска по поводу вашего… Николая Нарезова! И знаете, что оказалось?

Полина примерно представляла, что ответили из Хабаровска – Николай Нарезов умер там-то и тогда-то. Или проживает преспокойно в Хабаровске, но когда-то давно потерял паспорт, о чем в свое время и заявил в милицию. Ему выписали новый документ, а что случилось со старым паспортом, он понятия не имеет.

– Вы-то с чего так радуетесь? – прямо спросила Полина. – Вам-то от того ответа какая прибыль? Думаете, премию дадут в размере оклада? Вряд ли…

По молчанию на том конце она поняла, что капитан обиделся.

– Гражданка Моргунова! – строго произнес Петр Степанович. – Мне необходимо с вами увидеться, чтобы уточнить некоторые детали. Никуда не уходите из дома, я скоро буду!

– Ага, разбежалась… – нелюбезно ответила Полина. – Можете вызвать меня повесткой. Или прийти официально с участковым.

Ее страх перед полицией не то чтобы исчез – его сменила злоба на капитана Сидорова персонально. Полина была почти уверена, что он расследует это дело на свой страх и риск и побаивается своего начальства.

На сей раз Полина поднималась по знакомой лестнице медленно, очень медленно. Останавливалась на каждой площадке, как будто ей требовался отдых.

В действительности она смертельно боялась того, что узнает в конце своего пути. Боялась, но в то же время страстно хотела узнать последнюю, окончательную правду. Хотела снять с прошлого последние покровы. Чего бы ей это ни стоило.

Она позвонила в дверь. Позвонила еще и еще раз.

Наконец раздались усталые, шаркающие шаги, и на пороге появилась Кира Яковлевна.

Полина поразилась тому, как она постарела за последние дни. Где та статная, решительная женщина, которую знала Полина?

Теперь перед нею стояла слабая, сломленная старуха.

– Здравствуй, Поленька! – проговорила она непривычно тихо.

Полина на мгновение устыдилась того, что собиралась сделать. Ведь Кире Яковлевне и без того тяжело нести груз лет, груз чужих тайн и чужих страданий…

Но нет, она должна узнать все до конца. Кто-то сказал – только правда делает нас свободными.

Они пересекли темный коридор, захламленный автомобильными деталями и прочим движимым имуществом Леши Копейкина, вошли в Кирину комнату.

Здесь царила умиротворенная тишина, какая бывает в доме старых, несуетных людей. Казалось, в этой комнате время остановилось – остановилось тогда, больше двадцати лет назад.

И еще Полине казалось, что здесь витает призрак ее матери.

Тишина в комнате еще больше сгустилась, она стала осязаемой.

– Кира Яковлевна! – проговорила Полина, остановившись перед старухой и глядя ей прямо в глаза. – Я хочу знать правду. Всю правду.

– О чем ты, девочка? – переспросила Кира, невольно отшатнувшись. – Ведь я тебе уже все рассказала… В прошлый раз все рассказала!

– Нет, не все! – твердо ответила Полина. И шагнула вперед, словно загоняя Киру в угол. – Вы не рассказали мне самого главного – о смерти моего отца.

– Ну как же… случайные грабители… – забормотала Кира Яковлевна, и лицо ее сделалось совершенно несчастным.

– Не повторяйте старую басню! – выпалила Полина раздраженно. – Я знаю, что вы переписывались с Ильей… то есть с Артемом!

Кира Яковлевна покачнулась, как от удара.

– Переписывались – чересчур громко сказано… – проговорила она после долгой паузы. – Собственно, было только несколько писем… да он и не мог со мной переписываться… боялся, что его найдут…

– Кого он боялся? – наступала Полина. – От кого он скрывался?

Кира Яковлевна молчала. И тогда Полина задала самый главный, самый страшный вопрос:

– Он убил моего отца? Моего настоящего отца?

Старуха не спешила с ответом, и Полина приняла ее молчание за утвердительный ответ, за подтверждение своих затаенных страхов.