— Ну да, твою мать. Это была идея О'Нила. Он ирландец, я латинос. Знаешь, сколько он проживет после того, как Джимми узнает про то, что он поставляет мне товар? Кое у кого из ребят Коркорана возникли какие-то подозрения, поэтому мы устроили спарринг на людях. О'Нил притворился, будто получил по первое число.

Рамирес оглядел Пеллэма с ног до головы и расхохотался.

— Что тут такого смешного?

— По лицу твоему вижу, что ты мне почти веришь. — Помолчав, парень добавил: — Я могу все доказать. Да, в здании были пистолеты. Я заплатил за них, и О'Нил оставил их, предложив забрать в любое удобное время. Вот только я не успел никого прислать за ними, и здание сгорело. Там были «глоки», «браунинги» и несколько милых маленьких «торесов», которые я люблю больше всего на свете. Двенадцать или тринадцать стволов. Поговори со своими источниками. Выясни, что́ полиция обнаружила на пожарище. Если стволы действительно были в здании, ты убедишься, что я его не поджигал.

Пеллэм достал из заднего кармана листок бумаги.

— Три «глока», четыре «тореса» и шесть «браунингов».

— Приятель, а ты знаешь свое дело.

Они прошли мимо Сорок второй улицы, в прошлом самого злачного места Нью-Йорка, а теперь не более опасной — и интересной — чем торговый центр в богатом пригороде.

— Я иду в одно место по делу. И я не хочу, чтобы ты был рядом.

— Это дело твоей банды?

— Приятель, никакой банды нет. У нас клуб.

— Какое у тебя дело?

Сняв с коробки крышку, Рамирес показал пару новых баскетбольных кроссовок.

— У меня таких целый трейлер.

— Ты их покупаешь, а потом продаешь, так? — скептическим тоном спросил Пеллэм.

— Да, я покупаю и продаю. В этом и состоит мой бизнес.

— А как насчет первой части? Ты правда «покупаешь»? С накладными, ордерами и так далее?

— Да, я их купил! — грубо бросил Рамирес. — Так же, как вы, журналисты, мать вашу, платите людям за их рассказы. Ты платишь? Ты платишь кому-нибудь за то, что тебе рассказывают?

— Нет, но…

— «Нет, но.» Твою мать! Ты берешь жизнь какого-нибудь человека, описываешь ее и никому ничего не платишь! — Он добавил с издевкой: — «О боже, ну кто способен на такую низость?»

Они прошли еще квартал. Пеллэм сказал:

— Мне нужна одна услуга.

— Да?

— Вчера вечером кто-то побывал у меня в квартире. Ты можешь узнать, кто это сделал?

— Почему ты обращаешься ко мне? Ты считаешь, это тоже моих рук дело?

— Если бы я так считал, я бы к тебе не обратился.

Рамирес задумался.

— Знаешь, по-настоящему хороших связей в Ист-Вилледже у меня нет.

— Откуда тебе известно, что я живу в Ист-Вилледже?

— Я сказал, что у меня нет «по-настоящему хороших» связей. Я не говорил, что у меня нет никаких.

— Поспрашивай.

— Лады.

— Gracias.[57]

— Nada.[58]

Они прошли на север по Девятой авеню почти до самого конца Адской кухни. Пеллэм остался ждать на углу, прислонившись к фонарному столбу, а Рамирес скрылся в маленьком мексиканском ресторанчике. Когда он снова появился на улице, у него в руках был пухлый конверт, который он сунул в карман своих узких джинсов.

В соседнем переулке что-то мелькнуло.

— Черт!

Резко развернувшись, Рамирес сунул руку за пазуху куртки.

Пеллэм, присев на корточки, укрылся за припаркованной машиной.

— Кто ты такой, твою мать? — сказал Рамирес.

Прищурившись, Пеллэм всмотрелся в полумрак переулка. Неизвестный оказался Исмаилом.

— Здорово, приятель, — бросил мальчишка, с опаской глядя на латиноамериканца.

Он неуверенно вышел из переулка.

Рамирес посмотрел на него так, словно перед ним был таракан.

— Слушай, будешь так пугать людей… Надо бы хорошенько надрать тебе задницу.

Исмаил беспокойно огляделся по сторонам.

Рамирес повернулся к Пеллэму.

— Ты его знаешь?

— Да. Это мой друг.

По лицу мальчишки промелькнула тень улыбки.

— Твой друг? — презрительно бросил Рамирес. — Почему ты водишь дружбу с таким маленьким moyeto?

— Он отличный парень.

— Отличный парень? — пробормотал Рамирес. — Еще раз так подкрадется ко мне — и станет мертвым отличным парнем.

— Слушай, Исмаил, почему ты не в подростковом центре?

— Не знаю. Так получилось.

— О матери и сестре что-нибудь слышал?

Мальчишка покачал головой, переводя взгляд с хмурого лица Рамиреса на улыбающегося Пеллэма. На мгновение он показался Пеллэму совершенно обычным ребенком. Смущенным, неуверенным, разрывающимся между страхом и желанием. Увидев эту ранимость, Пеллэм ощутил боль. Почему-то гораздо легче было видеть в ребенке дерзость, оставленную улицей. Ему вспомнилось категорическое утверждение Кэрол Вайандотт. Нет, она неправа. Для Исмаила еще не все потеряно. У него есть надежда.

Пеллэм опустился на корточки.

— Сделай мне одно одолжение. Возвращайся в подростковый центр. Выспись хорошенько. Ты чего-нибудь ел?

Исмаил пожал плечами.

— Ел? — не отставал от него Пеллэм.

— Мы с одним парнем стащили несколько банок пива, — с гордостью заявил мальчишка. — И всё выпили.

Однако в его дыхании не чувствовался запах спиртного. Ребяческое бахвальство.

Пеллэм протянул Исмаилу пять долларов.

— Сходи в «Макдональдс».

— Ага! Слушай, Пеллэм, ты зайдешь меня проведать? Я покажу тебе такое! Мы сыграем в баскетбол, я знаю все движения!

— Да, обязательно зайду.

Мальчишка развернулся, собираясь уйти.

Рамирес его окликнул:

— Эй, щенок!

Остановившись, Исмаил с опаской оглянулся.

— У тебя ноги большие?

Круглое чернокожее лицо недоуменно смотрело на Рамиреса.

— Я задал тебе вопрос: у тебя ноги большие?

— Не знаю.

Исмаил опустил взгляд на свои стоптанные кроссовки.

— На, держи.

Рамирес бросил мальчишке коробку с баскетбольными кроссовками. Тот неуклюже ее поймал. Заглянул внутрь.