Рокси со стены. Пробежавшись по комнатам, забрал остальные фотки и ноутбук.

Мимо промчалась еще одна пожарная машина с сиренами и мигалками. Лютер вышел из дома и, закинув сумку в пикап, сел за руль. Хладнокровно решив, что Рокси может посидеть в подвале еще немного, направился в полицейский участок. Заметив на парковке черный джип, проехал мимо, не останавливаясь, и свернул к салону мадам Изабель.

Перси всхлипывал в своей комнате, закутавшись в одеяло как в кокон, и Лютер, вцепившись в карниз одной рукой, другой тихонько постучал в окно. Прижал палец к губам, когда за стеклом появилось растерянное и изумленное лицо копа.

— Тише, — приказал ему, когда окно распахнулось. — Не кричи, не визжи и не плачь. Соберись, короче, и будь мужиком.

Перси зажал рот двумя руками и быстро закивал.

— Ты просмотрел распечатки звонков Корделии, как я тебя просил?

Перси закивал еще быстрее.

— Кому она звонила?

— Да вообще никому, — свистящим шепотом сказал Перси, отняв руки ото рта. — Агент Фосберг, но вы же умерли…

— Вот так всем и говори.

— Секретная пилюля? Суперспособности? Шпионский прием? А что у вас с глазами, агент Фосберг?

— Побочка, — ответил он. — От пилюли. А в тот день, когда Сесилия свалилась с лестницы?

— Ноль звонков.

Что и требовалось доказать.

— Агент Фосберг, — губы Перси задрожали. — Я выстрелил… Я убил… Или она тоже живая? — в его голосе прозвучала явная надежда.

— Нет, — безжалостно ответил Лютер. — Ты очень помог. Никому не говори об этом разговоре, это очень важно. Придерживайся версии бабушки. Для всех я погиб.

На миг он подумал, что стоило бы укусить Перси и сделать внушение, но от рыжего по-прежнему воняло, да и проницательная мадам Изабель заметит следы.

— Вы уезжаете? — спохватился Перси.

— Да. Но однажды вернусь, — пообещал он. — Жди.

— Персичек? — послышался голос бабули.

Лютер снова прижал палец к губам и спрыгнул вниз. Окно за ним захлопнулось.

— Я хотел подышать свежим воздухом, ба, — громко ответил Перси. — Не могу уснуть. Ладно, давай посмотрим твою комедию…

Корделия никому не звонила в тот день. Быть может, она позвонила с домашнего телефона? Иначе как Рокси узнала, что с бабушкой случилось несчастье?

Лютер знал ответ. Последний кусочек пазла. Стекляшки в калейдоскопе встали намертво, как приклеенные.

Зарево над парком уже погасло, когда он припарковался возле дома на отшибе, в подвале которого его ждала Рокси.

— Дорогая, я дома! — громко сказал Лютер, заходя внутрь.

Глава 21. Теперь все понятно

Лютер мог бы догадаться сразу, еще в первый день полицейском участке. Джей о’Коннел укорял Сесилию Медоу, что та отпустила внучку ночью гулять совершенно одну, без присмотра. А ведь в городе бродит чудовище, оставившее тело Луизы Паркер под ивой в луже чужой крови. Но Сесилия не боялась за Рокси. Ведь та и была монстром. А Сесилия вынуждена была ее прикрывать.

Как знать, сколько несчастных случаев, произошедших в Танороке, дело рук и зубов Цветочницы?

Корделия не могла убить Сесилию, потому что та была нужна ее внучке. А Сесилия держала Корделию в качестве помощницы по дому и для подстраховки — ведь ее кровь тоже отзывалась на вирус, пусть и не так сильно. Они обе проводили эксперименты с вампирской кровью, едва не устроив в Танороке апокалипсис. Пошли волонтерами в больницу — очень удобно: доступ к людям, к крови. Хотя цели у подруг были разными: одна хотела создать вампира и избавиться от Сесилии, а другая искала альтернативный источник жизни.

Но такой как Рокси больше нет. Уникальная. Единственная в своем роде. Вампиры стоят на вершине пищевой цепочки, но Рокси забралась еще выше.

Лютер слышал биение ее сердца, а цветочный запах, заполнивший дом, дразнил ноздри.

— Сладкая, ты спишь? — спросил он, медленно подходя к кухне.

Никто не звонил Рокси, но она оказалась рядом с Сесилией в больнице. Доктор Брана вспомнил, что рядом с ней была внучка. Рокси любит кусать альтернативных, ведь их кровь пробуждает в ее организме небывалые силы. Ничего личного, только инстинкты.

Не исключено, что ее колледж был идеей Сесилии. Возможно, ее тоже пугала такая зависимость. Отправить подальше, разорвать эту кровную связь, побыть честным вампиром и замедлить старость — тоже неплохо. Или выпить кровушки старой подруги — подействует живительно, хоть и не так эффективно.

Но Рокси сорвалась и в одно из полнолуний бросила колледж и примчалась за дозой.

Она сама признавалась, что толком не помнит, как это случилось. Лунный диск в его видениях затягивало чернотой — точно как расширялись зрачки в ее желтых глазах. Видимо, в полнолуние прекрасная цветочница может совершенно терять контроль, но ему повезло встретить ее тогда, когда месяц был узким как серп. А вдруг Рокси лишь притворяется, что не помнит? Но ее попытки найти убийцу Луизы Паркер были такими искренними.

Лютер задержался перед входом на кухню, порадовавшись, что сейчас достаточно силен, чтобы дать отпор цветочнице. Быть может, она притаилась и ждет за углом?

Он почти воочию увидел сдвинутый сервант, разметанные по полу осколки тарелок и чашек, зияющий чернотой провал, ведущий в пустой подвал… Шагнул вперед и выдохнул — шкаф был на месте, а значит, цветочница тоже. Дождаться восхода солнца и выпустить ее лишь тогда?

— Рокси? — позвал он снова и услышал едва различимый всхлип.

Лютер сдвинул задребезжавший сервант, откинул дверь и отпрыгнул в сторону, ожидая нападения. Можно разлететься вороньей стаей — его любимый трюк, отрепетированный годами практики — и пусть ловит.

Из темноты вновь всхлипнули.

— У тебя там лампочка села? — предположил Лютер.

Или это ловушка? Вообще-то в темноте он видит не хуже, чем днем.

— Уходи! — выкрикнула она. — И шкаф свой поставь как было! Оставь меня здесь!

Точно ловушка. В замкнутом пространстве куда меньше шансов уйти. Но Лютер, помявшись по грязному полу, подошел к лестнице и принялся спускаться вниз.

Она лежала на лавке, уткнувшись лицом в одеяло, и ее плечи едва заметно подрагивали. Осколки банки из-под малинового варенья захрустели под его ногами.