— Мы должны предпринять какие-то шаги, успокоить людей, прежде чем ФБР вычислит, кто совершает эти убийства, — сказал Фицпатрик.

Эвелин впилась ногтями в подушечки ладоней.

— ФБР не собирается присылать сюда своих людей, Тим.

— Это почему же?

— Не видят в этом необходимости.

Фицпатрик всплеснул руками.

— Тогда помоги нам бог!

Эвелин вскинула подбородок.

— Только не делай вид, будто все потеряно. Вот увидишь, Амарок справится.

— Разумеется, справится, — Фицпатрик закатил глаза. — Только не дай своей влюбленности бежать впереди тебя.

— Доктор Тэлбот влюблена в Амарока? — спросила Пенни, явно отказываясь верить собственным ушам.

Фицпатрик пропустил ее вопрос мимо ушей, Эвелин тоже. Хотя, если честно, она бы ответила. Ее кровь кипела яростью, и сдержать ее было трудно. Фицпатрика явно мучила ревность. Это было понятно по его голосу. Хотя он и делал вид, что она интересовала его не слишком сильно, что он пытался поцеловать ее лишь потому, что они проводили много времени вместе, а значит, по логике вещей, были «парой», ее отказ оскорбил его до глубины души.

Понимание этого заставило ее задуматься о чем-то — другом.

— Погоди, — сказала она. — Ты был в курсе моей личной встречи с Хьюго.

Эта внезапная смена тона ее голоса стала для него сюрпризом.

— В курсе были все. В таком закрытом мирке, как тюрьма, слухи распространяются мгновенно, особенно если давать людям повод для пересудов.

Эвелин проигнорировала его выпад.

— Но я сказала тебе первому. Более того, сказала, — почему.

— И что из этого?

— Тебе было известно, что он утверждал, будто располагает информацией по убийствам.

Эвелин не стала говорить ему про черный блокнот Даниэль, но он вполне мог быть в курсе происходящего. Что, если он опасается, что эти факты получат огласку, а значит, на его имя ляжет пятно? Может, именно по этой причине он и сожалел, что приехал сюда? Потому что не знал, как это решение отразится на его профессиональной репутации и дальнейшей карьере?

— Я пытался направить тебя на путь истинный, — продолжал увещевать ее Фицпатрик. — Пытался убедить, что любые его слова — это лишь уловка, призванная помочь ему положить на тебя свои лапы. И я оказался прав. Он заманил тебя за ограждение и набросился на тебя.

Не совсем так. Да, Хьюго ее поцеловал, но не сделал ей ничего плохого.

— Ты смотрел видеозапись того, что произошло? — спросила она.

Было видно, что он взвешивает последствие каждого из двух возможных ответов.

— Так да или нет? — не выдержала она. — Признавайся.

Сделать это проще простого. Спасибо цифровому веку. Архив их бесед с заключенными можно просмотреть с любого компьютера, главное знать логин и пароль. Лишь видеозаписи с камер наблюдения удалялись ежемесячно, ибо их хранение требовало больших объемов долговременной памяти.

Фицпатрик застегнул белый халат.

— Разумеется, смотрел. Отчасти причина этих видеозаписей в том и состоит, чтобы иметь возможность хранить ценную информацию, которую не в состоянии сохранить человеческая память. Запись дала мне возможность увидеть, что, собственно, произошло и как сильно ты пострадала. Не забывай, Эвелин, что здесь, в тюрьме, ты располагаешь внушительной властью. Важно, чтобы ты распоряжалась ею мудро.

Он уже во второй раз упомянул власть.

— Или же ты возьмешь бразды правления в свои руки, я правильно поняла? Если мы не можем управлять Ганноверским домом вместе, ты накажешь меня за то, что отвергла твои ухаживания, и станешь править единолично?

В его глазах промелькнуло нечто такое, чего она не видела раньше.

— Ты зашла слишком далеко!

— Скажи, Тим, это ты подписал этот злополучный приказ о переводе? — спросила она.

— Ты обвиняешь меня в том, что я подделал твою подпись, чтобы очернить тебя в глазах коллег?

— Или даже хуже. Ты пытался заткнуть Хьюго рот?

Фицпатрик посмотрел сначала на Пенни, затем на Рассела.

— О боже! Теперь очевидно, что она не в себе. Она совершенно утратила связь с реальностью!

— Тим… — Рассел сделал попытку его успокоить, но Эвелин знала, что Фицпатрик вряд ли к нему прислушается. Да и он сам вряд ли осмелится спорить с собственным наставником — куда более опытным и на двадцать два года его старше.

— По-твоему, это я нарушил дисциплину? — спросил Фицпатрик у Рассела. — Что я пошел на нарушение всех наших внутренних правил?

Этого было достаточно, чтобы Рассел пошел на попятную.

— Я лишь хочу сказать, что мы не должны торопиться с выводами, пока не узнаем больше, — пролепетал он.

Фицпатрик вновь повернулся к Эвелин.

— Ты намекаешь, что я поручил одному заключенному ударить ножом другого, потому что боялся, что тот скажет?

Эвелин хотела подкрепить свои слова тем, что ей было известно про список Даниэль, но не осмелилась. Вдруг Тим из ее списка — это не Фицпатрик, а дворник. Она уже и так нанесла их отношениям непоправимый урон. С другой стороны, похоже, она нанесла этот урон несколько недель назад, когда он пытался поцеловать ее.

— Если бы ты знал, что сказал мне Хьюго, ты бы понял, почему я так думаю.

— И что он тебе сказал?

Эвелин смерила его гневным взглядом.

— Что это ты убил Лоррейн.

После этих ее слов в кабинете наступила мертвая тишина. Все словно окаменели. Первым пришел в себя Фицпатрик.

— Но ведь это курам на смех! — выкрикнул он.

— Эвелин, прекрати. — Рассел поспешил встать между ними и вскинул руки, как будто призывал ее одуматься. — Ты сама знаешь, что это не так.

В глазах Пенни стояли слезы.

— С какой стати доктору Фицпатрику кого-то убивать?

— Доктор Тэлбот так не думает, — поспешил объяснить Рассел. — Это в ней говорят страх и нервное напряжение.

Сама Эвелин не была в этом уверена. Кто-то ведь подделал ее подпись на приказе. И проще всего это было сделать Фицпатрику. Возможно, в его планы не входило убивать Хьюго, но он вполне мог попробовать поставить ее в дурацкое положение, опозорить, заставить страдать из-за того, что она когда-то отвергла его.

— Я не собираюсь ни в какой отпуск, Тим, — тихо сказала она. — И не в твоей власти давить на меня. Тебе ее никто не давал.

Фицпатрик схватил со шкафа пресс-папье и в сердцах швырнул его ей на стол. Раздался глухой стук.

— Прекрасно! — крикнул он. — Загони себя до смерти. Давай посмотрим, до чего ты себя доведешь!