— Она странная, — заговорила Рут. — Я знала, что с ней что-то не так, уже некоторое время, но никак не могла сообразить, что именно.

— В каком смысле странная? — спросила констебль.

Рут посмотрела на Лизу и подумала, нет ли у нее детей, и если есть, не оставляет ли она их со странными нянями.

— Не знаю. Она была чересчур идеальной. Теперь я сомневаюсь, было ли то, что она о себе рассказывала, правдой.

— Можно взглянуть на ее комнату?

— Это на самом верху дома, чердачное помещение, но она все унесла с собой, — сказал Кристиан. — Я проверял. И исчезла большая часть одежды Хэла.

— И его паспорт, — добавила Рут.

Когда констебль вышла из комнаты, Рут продолжала слышать ее по рации. Ее серьезный голос наполнил весь дом.

— Каким образом вы ее нанимали? — спросил детектив Роджерс. — Нам требуется ее полное имя, возраст, сведения о семье.

— Мы поместили объявление в газете «Лейди», — пояснила Рут. — Я звонила женщине, которая ее рекомендовала, та захлебывалась от восторга. Зовут Агата Хартард. Она сказала, что с семьей отношений не поддерживает.

— Значит, вы никогда не встречались с ее родными? Вы хоть паспорт ее когда-нибудь видели?

Рут взглянула на Кристиана, все поплыло у нее перед глазами.

— О господи, — сказала она, приложив ладонь ко рту и стараясь удержаться на ногах. — О господи.

У Агаты был план. Разумеется, был. Сначала они пройдут пешком двадцать минут до станции метро «Килберн», где она заранее проверила туалеты и решила, что там они смогут спокойно переодеться и покрасить волосы. Действительно, там никого не было, а Хэл был вполне доволен такими неожиданными переменами и не возражал. Она сложила всю одежду в мешки для мусора, которые захватила с собой, уложила в рюкзак и надела на себя и Хэла новую одежду. Посмотрела в мутное зеркало, увидела человека, каким она стала, и осталась довольна.

Была только половина восьмого, когда они стояли на платформе и ждали поезда до Юстона. Хэл выглядел усталым, и она знала, что очень скоро он попросит бутылочку. Она купит ему шоколадку на вокзале, пока они будут ждать поезда. Еще она купит себе кофе-латте, потому что она была женщиной, которые пьют этот кофе.

Агата считала, что пока они, вероятно, в безопасности. Рут устала и, вполне возможно, до сих пор спит. Даже если она проснулась, то почти наверняка не пойдет и не проверит Хэла, очень уж она ценит эти несколько минут, когда можно побыть наедине с собой или поругаться с Кристианом. И они не удивятся, что она еще не встала, решат, что она отдыхает после своего припадка. Странно было думать, что у нее эпилепсия, и непонятно, почему она до сих пор ничего такого о себе не знала. Но все нормально. Когда все утрясется, она пойдет к врачу, он поставит правильный диагноз, выпишет ей таблетки, которые исключат подобные приступы, и все снова будет хорошо.

Поезд метро доставил их на вокзал, как и обещал. Они купили кофе и печенье и остановились перед большим табло, на котором высвечивались названия мест, куда можно было поехать. Агата уже решила, что они поедут на побережье, где сядут на паром, идущий в Европу, но, стоя в вестибюле вокзала, она сообразила, что в этом случае на метро следовало ехать на вокзал Виктория, а не в Юстон. Все знают, что с вокзала Виктория можно добраться до побережья, а из Юстона, наоборот, в сердце Англии. Голова у Агаты начала кружиться, когда она попыталась восстановить в памяти последние тридцать минут и понять, почему она, войдя в метро, выбрала именно этот пункт назначения, но ничего не вспоминалось. Она бегала глазами по оранжевым буквам, составленным из маленьких квадратиков, поставленных друг на друга, как детские кубики, и вдруг сообразила, почему она здесь. Следующий поезд, идущий в Бирмингем, отправлялся в 8:25, то есть через десять минут. Агата принялась толкать коляску Хэла к билетной кассе и купила билет в одну сторону. Они вернутся, но не сейчас. А в данный момент они направляются туда, откуда она приехала. Туда, где все началось. В голове Агаты происходило какое-то бурление, как будто кто-то там открыл бутылку кока-колы. Она должна вернуться, и тогда все будет чудесно. Все будет хорошо.

— Получается, она назвала вам свое настоящее имя, — сказала констебль Сэмюэлс. Она не нашла ничего в комнате Агаты и только что закончила телефонный разговор с кем-то, кто пытался где-то там найти Хэла. — Это удачно. Если бы она все планировала заранее и нанялась в вашу семью с целью украсть мальчика, она бы скрыла имя.

— Она проработала у нас восемь месяцев, — говорила Рут где-то вне сферы, в которой Кристиан был способен слышать.

— Восемь месяцев не слишком большой срок для педофила. Они иногда готовы месяцами планировать кражу ребенка.

— Педофила? Вы считаете, она поэтому украла Хэла? — Кристиан старался перестать слушать.

— Мы должны рассматривать любую возможность, миссис Дональдсон. Тот факт, что она назвала вам свое настоящее имя, очень обнадеживает.

Кристиан почувствовал себя лучше, когда детектив Роджерс ушел. Может быть, тот будет ходить по улицам и переулкам, стучать в двери и искать его сына. Еще это освободило его от презрения полицейского, потому что кто они такие, он и Рут, если так небрежно обращаются с собственными детьми. Я могу пойти с вами, спросил Кристиан. На самом деле ему хотелось ездить по улицам, выкрикивая имя сына, но полицейский объяснил ему, что крайне важно, чтобы они оставались на месте на тот случай, если Эгги позвонит. Она будет в нестабильном состоянии, сказал он, и нужно, чтобы все вокруг было нормальным. Приходили и уходили другие полицейские, мужчины и женщины. Кто-то усадил их с Рут и пообещал, что прессе пока не станут сообщать никаких подробностей. Они боялись спугнуть ее, потому что она нестабильна. Выражение «спугнуть» заставило Кристиана думать о призраках.

Фотографии Эгги и Хэла, стоящих у грядки, распространили по полицейским участкам всей страны. Это была единственная фотография, которую Рут удалось найти, хотя Кристиан предпочел бы, чтобы этого не случилось. На снимке они выглядели такими юными, такими невинными, такими правильными, с этими лопатами, у вскопанной земли, под солнцем, с широкими улыбками на лицах. Полиция разослала своих людей на все железнодорожные вокзалы, в порты, где приставали паромы, и в аэропорт, так что ее должны были поймать, если она попробует покинуть страну. Вскоре ее лицо будет во всех полицейских базах данных, даже патрульные бобби будут вглядываться в лица.

Серьезная молодая женщина объяснила им, что может быть не так с Эгги и чем все может кончиться. Констебль Сэмюэлс приготовила чай, а они сидели обнявшись и плакали.

Наконец констебль сказала:

— Мы нашли ее родителей. Они семь лет не видели ее и не слышали ничего о ней. Но они не в ссоре.

— Что вы хотите сказать? — спросил Кристиан. — Где она?

— Они живут в деревне Тэмуорт, недалеко от Бирмингема. Сейчас туда едет сержант. Мы будем знать больше через пятнадцать минут.