Вскоре вернулись командиры. Андрей сразу заметил, что Воронцов необычайно мрачен, а предводитель сербских четников напротив так и лучиться довольством. Подойдя к отдельным кружком сидевшим русским, Дмитрий Сергеевич по-стариковски закряхтев, опустился на землю и начал рассказывать.

— Диспозиция, мужики, следующая: сейчас мы всей группой выходим по траншее максимально вперед и влево до передового наблюдательного поста. Там остается метров сто до мусульманского бункера. По зеленой ракете начинается обстрел всей муслимской линии. Под его прикрытием, мы выдвигаемся вперед, занимаем передовую траншею. Надеюсь, дежурная смена мусликов к тому времени уже сбежит оттуда. Затем я по рации вызываю вторую группу, состоящую из сербских волонтеров, они через нашу голову развивают успех, гонят мусликов дальше.

— А можно лучше мы будем развивать успех, а они пусть выбивают ублюдков из траншей? — невинно спросил Дядя Федор, нарочито тонким детским голоском.

Добровольцы невольно заулыбались, настолько смешно это вышло по контрасту с суровой небритой физиономией сибиряка.

— Нельзя! — не принял шутливого тона Воронцов. — Но если уж тебе так хочется, то можешь потом поучаствовать в наступлении вместе со второй группой.

— Я-то могу! — тут же окрысился доброволец. — А вот они могут?! Или только нашими руками умеют жар загребать?! Я вообще последнее время что-то плохо понимаю, кто здесь воюет за свою страну, а кто просто помочь зашел?! До каких пор они на нас ездить будут?!

— Всегда! — жестко отрезал Воронцов. — Ты правильно сказал, ты здесь, чтобы помочь. Вот и помогай! Тебя же сюда силой никто не гнал! Сам воевать приехал… Ну вот и воюй!

— Та ни, Дмытрыю Сергеевичу, воевать-то мы не отказываемся, — загудел Мыкола. — Вот только правда, шо ни жопа, так нас туда и макають прямо с головой. Своих то поди они на убой не пошлют, жалко… А мы шо? Мы пришлые…

— Да вижу я все не хуже вашего. А может еще и получше, потому что больше вашего знаю, — с досадой произнес Воронцов. — Но что теперь прикажете делать? Воевать-то все равно надо. А иначе, зачем мы сюда приехали? Водку жрать по кафанам и дома можно было…

— Дома нельзя, — улыбнулся Денис. — Дома кафан нету, это ты, командир, чего-то заговариваешься.

Добровольцы отозвались нервным смехом.

— Ну хоть танки они нам дадут в помощь? — все не унимался Дядя Федор.

— Нет, не дадаут, — вздохнул Воронцов. — Говорят слишком опасно, танк стоит дорого, и если муслики хоть один спалят ни воеводу, ни комбрига по головке не погладят. Так что пойдем, как обычно, ножками. А танки с передовой линии прикрывать будут.

Дядя Федор в ответ лишь покрутил пальцем у виска.

— Да мы тут все психи! Они же нас просто на убой гонят.

Воронцов молча пожал плечами.

Извилистый аппендикс траншеи, отрытый мобилизованными для принудительных работ мусульманами, оказался узким и вовсе не таким глубоким, как хотелось бы. Чтобы не подставляться под возможную снайперскую пулю или пулеметную очередь с той стороны приходилось сгибаться в три погибели, а висевшие у многих добровольцев за спиной «Золи» то и дело цеплялись за земляные стенки. Наконец Андрей вывалился в широкую яму с кое-как оборудованным бруствером, которую по какому-то недомыслию сербы именовали передовым наблюдательным пунктом. Здесь Воронцов окончательно определил состав штурмовой группы, приказав Дяде Федору и троим числившимся в интервентном взводе сербам остаться в окопе и прикрывать тех, кто пойдет в атаку огнем ручного пулемета и тромблонов. Таким образом, непосредственно на позиции мусульман должны были идти всего десять бойцов. Даже не имевшему никакого боевого опыта Андрею вся эта затея показалась странной, его удивляло, что из всей массы собравшихся для проведения акции людей реально участие в бою должна была принять лишь их группа, ведь не факт, что мусульмане сбегут из траншей, а тогда шансы на их занятие столь мизерными силами становились весьма призрачными. Однако своих соображений в присутствии бывалых вояк он решил не высказывать. Подошедший Мыкола с кряхтением передал ему тяжеленный ящик с ручными гранатами: "Ось тобе, хлопче, как пойдем, пригодятся!"

Дымный хвост расцветшей зеленой звездой ракеты, пущенной с сербских позиций, перечеркнул небесную синь. И тут же звонко тявкнули выстрелы танковых пушек, а следом глухо ухнул ЗИС. Чуть дальше мусульманских траншей землю вспучило снарядными разрывами. А потом все потонуло в грохоте пулеметной стрельбы, сербы со своей линии увлеченно поливали огнем, выпуская патрон за патроном в белый свет как в копеечку, не видя мишеней, а лишь стараясь расстрелять как можно больше боеприпасов в надежде, что хоть одна из пуль найдет-таки свою цель. Мусульмане, пытавшиеся в начале вяло отвечать, заткнулись практически мгновенно, сообразив, что на каждую вспышку выстрела с их стороны, обрушивается сосредоточенный огонь танковых пушек.

— Ну что, парни, с Богом! Пошли помаленьку!

Размашисто перекрестившись, Воронцов первым выметнул гибкое поджарое тело через бруствер. За ним последовали Мыкола и Денис. А там и Андрей, подтянувшись на руках и тяжело волоча за собой ящик с гранатами, выбрался из окопа. Нервы звенели гитарной струной, отчего-то он казался сейчас себе огромным, неуклюжим и беззащитным, мишенью по которой просто нельзя было не попасть. Против его ожидания, добровольцы не бросились к мусульманским траншеям бегом, а ползли, ящерицами стелясь в высокой траве. Никто заранее не предупредил новичка, о том, что передвигаться придется ползком, видно считая это само собой разумеющимся, и теперь Андрей хрипел загнанной лошадью, отчаянно отталкиваясь бестолково сучащими землю ногами и, будто пловец, загребая траву перед собой, сжимающей цевье автомата рукой. Во второй намертво была зажата рукоять гранатного ящика. Огненные трасы пулеметного огня проносились прямо над головой, заставляя еще ниже пригибаться, вжимаясь лицом в сухую жесткую землю.

Со стороны мусульман по ним не стреляли, толи не заметили их рывка, толи действительно дежурная смена мусликов сбежала от греха подальше, бросив траншею. Такой вариант был бы, конечно, самым лучшим, но сильно надеяться на это не стоило. В общую какофонию стрельбы вплелось рассерженное шипенье, будто гигантская кобра предупреждала о готовности совершить смертоносный бросок, и со стороны мусульман потянулись к роще два дымных следа, тяжело ухнувшие куда-то за сербские траншеи горевшими на концах огненными клубками.

— ПТУРы, — хрипло прокомментировал, обернув к Андрею перемазанное маскировочной краской и пылью лицо, Денис. — Звиздец нашей артиллерии.

И действительно, гулкие выстрелы ЗИСа больше не слышались, и характерные мощные султаны разрывов артиллерийских снарядов перестали вспухать в траншеях мусликов. Вообще, мало-помалу оправившиеся от шока первого огневого налета мусульмане потихоньку начали отвечать огнем на огонь. Завыли над головой мины, обрушиваясь за спиной интервентной группы целой серией взрывов. Отчаянно взлаивали танковые пушки, но чувствовалось, что в слаженный оркестр сербского огня начали все настойчивее вплетаться чужеродные ноты, перебивающие общий ритм разыгрываемой мелодии.