— По поводу семьи ты прав. Четверо детей, один еще питается грудным молоком. Жена работает санитаркой в этой больнице и подрабатывает уборщицей в Обществе слепых. Живем очень скромно. Я бы сказал, совсем скромно. Но, слава Господу нашему Иисусу, помогают братья по вере нашей. Хвала им и благоденствие и в миру, и на небесах.

На этих словах Гриша начал переминаться с ноги на ногу, и по расширенным зрачкам было видно его правдивое удивление и даже сочувствие.

— Ты что, в секту ударился? — чуть ли не шепотом спросил он.

— Не в секту, Гриша, а в братство. В великое братство отца Виссариона, пророка истинного и человека святого. Вот меня выпишут, и я тебя к нам на службу приглашу. Очистишься от скверны, станешь пути праведные видеть, а не лживые.

— Нет, Мишаня… Спасибо, конечно, огромное, но я как ходил в синагогу, так и буду ходить. Братство помогает… Я слышал, что братство это ваше только и делает, что на Виссариона горбатится, а само впроголодь живет. Да, Мишаня… Вот тебе и Америка.

— А по поводу Америки, кстати, правда. Поехал к тетке в Лос, выебал на вечеринке у Мадонны Пэрис Хилтон, она отписала на меня парочку отелей. Я их благополучно пропил в компании с Дональдом Трампом и Куртом Воннегутом, а потом, накурившись травы, перепутал полицейского с Микки-Маусом. Меня выслали за неуважение к стране и больше там не ждут.

— Ясно… Кроме меня ты здесь зрителя не нашел. Я сразу заподозрил, что гонишь. Живем очень даже скромно, а в руках пачка «Парламента». Да и костюмчик спортивный недешево стоит, — Гриша погрустнел.

— Да ладно, Гриня. Ну пошутил.

— Шутник, блядь. Водку будешь?

— Водка в отделении урологии — это как фейерверк на заводе по заправке газовых баллонов. Не буду. Мне кашку есть надо и пить «Актимель». А еще йогурт «Растишка» нямкать. Смотришь — и вправду подрасту, поумнею.

Разговаривая с Григорием, я уловил зажеванный чем-то запашок спиртного. В этот момент подошел дедок. Звали его Валдис. Взяв Гришу под локоть, он предложил сходить покурить. Учитывая непомерную разговорчивость старичка, я от идеи прогуляться вместе с ними отказался. Говорил Валдис очень громко. У него был мобильный телефон. Я не обратил внимания на модель, но скорее всего этот аппарат разрабатывали специально для глухих. Когда мне было запрещено вставать, я оценил это чудо техники. Даже через стенку был слышен голос звонящей старику жены. Все разговоры были в одном стиле.

— Ну как ты там, Валдис? — вопрошала благоверная.

— Да хер его знает, родная. Сам не пойму. То хорошо, то опять тянет.

Хорошо было Валдису, когда его мозг находился подшофе, а тянуло у него не печень и не селезенку. Тянуло его в магазин в моменты похмелья.

— Ты скажи, что тебе покушать привезти завтра?

— Ничего не вези. У меня еще с прошлого раза осталось. Привези лучше бутылочку бальзамчика. Мне тут один человек сказал, что в моем случае это очень полезно.

— Я тебе дам, блядь, бальзамчика. Я тебе, сука, такого бальзамчика дам! Завтра жди, приеду.

— Светочка, подожди, милая! Не бросай трубку. Как там котик наш?

— Котик жив и в отличие от тебя жрет корм, а не водку.

Все разговоры были примерно в одном стиле. Про бальзамчик, котика, имени которого я так и не узнал, и надорванное здоровье Валдиса. Иногда Валдис обращался ко мне.

— Пойдем, молодой человек, уточек покормим.

— Я уже свою «уточку» час назад откормил. Вернее, отпоил.

После этого он ко мне не приставал.

Общаться с Гришей и его товарищем меня особо не тянуло, лежать в палате надоело, а теплую куртку и кроссовки не привезли. Сказали, что непредсказуемый характер может отправить меня дальше газетного киоска или магазина. Поэтому, когда читать становилось уже невмоготу, я мерил шагами коридор отделения. Отделения, в котором не было ни одной молодой и симпатичной медсестры. Хотя, наверное, все же были, но не в моем вкусе.

В очередной раз наматывая круги, я увидел стоящего у открытой палаты Валдиса. Уперев руки в бока, он медленно покачивал головой. Палата была пуста, а исходивший из нее запашок говорил, что там провели дезинфекцию.

— Ну вот и все… Отправился на вечный отдых. Да будет царствие ему небесное. Хороший был человек или плохой, все равно жалко.

Мне эта фраза не понравилась. Да и ход событий тоже. Вчера на его месте мог оказаться я. Может, просто смена состава?..

— М-да… И давно умер? — робко поинтересовался я.

— Да вот недавно увезли. Такая штука — жизнь, молодой человек. Сегодня уточек кормим, а завтра вместе с ними улетают на юг наши души.

От его маразматической философии меня аж передернуло. Сам чуть не отправился руками облака раздвигать, а тут на тебе… Тяжелых в этом отделении нет, а душа человека улетела с уточками на юга. Несмотря на запрет врача, я спустился покурить. В скверике никого не было. По стеклянным галереям соседнего отделения наперегонки ездили каталки и кресла с больными. Одинокая ворона, примостившись на скамейке, теребила пустую упаковку из-под чипсов. Возвращаться в палату не хотелось. Жаль, мне не привезли теплую куртку и кроссовки. Я бы не сбежал. Нет… Я бы просто вышел за ограду больницы.

Через минут сорок приехала Анна. Сказала, что жутко соскучилась и видела плохой сон перед тем, как все случилось. Все ее сны сбываются. Наверное, это еще один дар талантливых художников. И самое интересное, она их запоминает до мелочей. Иногда простые, иногда напоминающие сюрреалистические кошмары.

— Пройтись не хочешь?

— Я в свитере замерзну.

— Халат у сестрички попроси.

С халатами в отделении было так же плохо, как с красивыми медсестрами. Открыв палату, из которой недавно вывезли покойника, сестра протянула мне теплый халат. Изделию мог позавидовать любой талиб. Стеганый, зеленый, как знамя ислама, и, главное, чистый.

— Не-е-е-е… Я этот надевать не буду.

— Это еще почему?

— Да в нем покойник, может, ходил, которого сегодня увезли.

— У тебя жар, Миш?

— Какой жар? Здесь человек преставился, а вы мне халат из его палаты даете. Не надену.

— Тебе кто сказал, что здесь человек умер?

— Валдис сказал. Сказал, что улетела его душа с уточками на юг.

— А у тебя Миша, по-моему, кукушечки с головы улетели и, по-моему, на север. В этом отделении сто лет никто не умирал. Здесь две девушки лежали, сегодня выписались. А если ты будешь слушать все, что говорит этот старый идиот, тебе и со снотворным здесь заснуть не удастся.

Валдис с Гришей все чаще закусывали водку сигаретами, и я начал бояться, что Григорий воспылает к старикану далеко не сыновьей любовью. Через день меня выписали и сказали, чтобы в конце недели я показался врачу. Доктор сказал общие фразы о режиме, минимуме сигарет и посоветовал пить антидепрессанты. Я заглянул в свою бывшую палату, тепло попрощался с отставным полковником, который лежал на соседней койке, и решил зайти в палату к Грише с Валдисом. Койки были пусты.