Я подошла к Яньпин и повторила, глядя ей в глаза:

– Верни мне эти два украшения, остальные я отдам тебе.

– Ты просто-напросто хочешь отобрать мои вещи, – сердито ответила Яньпин.

Я едва заметно кивнула. Теперь я была уверена в том, что шпилька и серьги у нее. Подойдя к сундуку, вытащила шкатулку, открыла ее и поставила перед ней.

– Можешь выбрать отсюда что угодно и взять себе, только верни те две вещи. Если тебе не нравится ничего из украшений в этой шкатулке, я потом дам тебе другие, еще лучше.

Яньпин вспыхнула и, поднявшись со своего места, гневно воскликнула:

– Только ты у нас девушка из богатой семьи? Лишь у тебя много дорогих украшений, а у нас нет ни одной хорошей вещи? По-твоему, мы только и ждем, пока ты одаришь нас своей милостью?

– Я лишь хотела уладить нашу размолвку, – улыбнулась я. – Однако, судя по всему, придется-таки обратиться к господину Чжану. Вас много, и ваши слова звучат правдоподобно, но на чьей же стороне будет господин Чжан: на моей или на вашей?

Чжан Цяньин как раз хотел настроить всех против меня, и сегодня я могу использовать это в своих интересах, попытавшись провернуть нечто похожее.

Все трое опешили.

– Господин Чжан обязан действовать в соответствии с дворцовым уставом, – возразила Ланьхуа. – Он не станет возводить напраслину на порядочных работниц.

– Мне следует сказать прямо: форма украшений может быть одинаковой, но нефрит всегда разный, – улыбнулась я еще шире. – Каждый камень обладает своей уникальной расцветкой и узором. Даже просто хороший нефрит тяжело найти, а белый нефрит высшего качества, такой как в моих украшениях, и вовсе почти невозможно отыскать. Я не верю, что нефрит в твоих украшениях схож с моим и по узору, и по цвету. Иными словами, хочу узнать, каковы узор и расцветка твоего нефрита, откуда он взялся? Во дворце хватает специалистов по камням. Если сходить и спросить, все сразу станет ясно.

Ланьхуа растерянно замерла, глубоко задумавшись.

– Верни ей, – тихо сказала Чжаонань.

Злобно глядя на меня, Яньпин вытащила из-за пазухи нефритовую шпильку и швырнула ее на пол со словами:

– Вот, возвращаю!

Раздался жалобный звон: шпилька раскололась на куски. Я долго глядела на осколки, не в силах поверить своим глазам. Присев на корточки, я подобрала их все и бережно завернула платок.

– Вот твои серьги, – ухмыльнулась Яньпин. – Вернуть их тебе?

Выпрямившись, я взглянула на нее и без всякого выражения произнесла:

– Если такая смелая, оставь их себе. Только смотри, как бы тебе в будущем не пожалеть об этом.

Сказав так, я закрыла стоящую на столе шкатулку и убрала ее в сундук.

– Верни их ей, – прошептала Ланьхуа. – Слышала, что она сказала? Этот нефрит очень редкий! Боюсь, происхождение таких камней хорошо известно. Отдай их ей, да поскорее.

На лице Яньпин застыло испуганное выражение, но она явно не желала признать поражение. Прошло немало времени, прежде чем она наконец опустила зажатые в руке серьги на стол. Чжаонань торопливо схватила их и передала мне, после чего тоже вынула из-за пазухи пару украшений и положила рядом.

Подавляя в себе гнев, я с улыбкой проговорила:

– Раз уж я сказала, что подарю тебе эти украшения, то нет нужды их возвращать.

Чжаонань покачала головой.

Я повернулась к Ланьхуа, самой бойкой из троих, и с улыбкой обратилась к ней:

– Сегодня у нас произошла размолвка, но я вовсе этого не хотела. Впредь нам еще долго нужно будет ладить друг с другом! Скажу откровенно: да, одна из старых поговорок гласит, что облезлый феникс хуже курицы, но есть и другая поговорка – о том, что сороконожка и мертвая стоит на ногах[37]. Кроме того, вы уже много лет служите во дворце и видели немало чужих взлетов и падений, а потому должны знать, что следует всегда оставлять для себя пути отступления.

Я пригубила чай, давая им время обдумать мои слова. С угрозами авторитетом закончили, теперь следовало хорошенько их припугнуть.

– Не то чтобы мне было так трудно расстаться с этими украшениями. Я просто не хотела причинять вам вред. Среди этих вещей есть подарки моего отца и сестры, остальные же были пожалованы мне не Его Величеством, а госпожой императрицей, поэтому многим они хорошо известны. Ничего страшного, если бы вы взяли мои украшения, однако если кто-нибудь увидит у вас то, чем наградила меня госпожа императрица, то как вы объяснитесь? Разве вы смогли бы выстоять перед ее гневом?

Все трое молчали, но в их глазах я видела смутный страх. Моя лишь наполовину правдивая речь должна была отбить у них охоту красть мои вещи. Улыбнувшись, я обвела девушек взглядом. С угрозами закончили, теперь нужно их подкупить.

– Я знаю, вы обижены из-за того, что господин Чжан относился ко мне иначе. Это моя вина.

С этими словами я по очереди поклонилась всем троим. Чжаонань и Яньпин отвернулись, а Ланьхуа спрыгнула с кана, чтобы остановить меня.

Улыбаясь, я послушно выпрямилась и вновь заговорила:

– Предлагаю впредь чаще говорить друг другу о том, что нам нравится, а что нет, всеми силами стараться избегать ошибок и не допускать, чтобы происходило нечто подобное тому, что случилось сегодня. Если это все же повторится, прошу вас быть ко мне снисходительнее. Я быстро забываю плохое, но долго помню добро и всегда стараюсь отплатить за него.

Закончив, я вновь повернулась к сундуку, вытащила шкатулку, выбрала парочку самых лучших на вид украшений и положила их на стол.

– По правде говоря, я давно хотела подарить их вам, сестрицы, но не решалась, так как не была уверена, что они придутся вам по душе. Если вы простили мне мое неподобающее поведение и прочие прегрешения, то не гнушайтесь и возьмите их. В конце концов, здесь, во внутреннем дворце, мы не можем видеться со своими отцом и матерью, выполняем самую тяжелую и грязную работу и все смотрят на нас свысока. Если мы не начнем помогать друг другу, а будем только ссориться, то нас станут презирать еще больше.

Яньпин повернулась ко мне и устремила на меня взгляд.

– Сестрица удостоила меня чести видеть ее лицо, – тепло улыбнулась я ей.

Я насильно вложила украшения ей в руки. Сперва она противилась, но в конце концов приняла их. После этого взяла то, что вернула мне Чжаонань, и отдала ей обратно.

– Спасибо, – едва слышно проговорила Чжаонань, принимая подарок.

Ланьхуа улыбнулась:

– Тогда и я не стану церемониться.