Почтеннейший бросил быстрые взгляды направо и налево. Сарат уже стоял на своей подставке. Рухим-аг поместил руки странным для зрителей образом. Я бы нашел в этой позе сходство с ковбойской, типа «руки на кобурах».

Грянуло громовое: «Начали!»

Рухим-аг не пошевелился, но почти немедленно на противоположной стороне площадки закружился черный смерч около пятнадцати метров в диаметре. Он начался у самой поверхности земли, но с ужасающей скоростью поднялся на высоту примерно двадцать метров. На верхушке смерча образовалось темно-серое облако. Из него одна за другой били короткие злые молнии, сопровождаемые хлесткими ударами грома. Но и без этого от самого вихря звук был такой, как будто целая армада тяжелых грузовиков, насилуя дизели, брала крутой подъем. Даже там, где на скамейках сидели зрители, ветер был такой силы, что решительно все, кто имел при себе шляпы, немедленно их лишились, а с одного из бакалавров, легкомысленно вставшего на ноги, сорвало плащ.

Но Сарата на месте уже не было. Дерзкий лиценциат возник на расстоянии двадцати пяти ярдов от центра вихря все на той же подставке. Устоять ему не удалось, но когда он уже падал, там, где находился его противник, земля с грохотом встала дыбом. Разумеется, ни у кого из присутствующих не возникла ассоциация со взрывом пятидесятикилограммовой фугасной авиабомбы, хотя и вид и результат были примерно такими же. На ногах устояли Моана, Арзана и Тарек, поскольку на них заранее был наложен соответствующий щит. Прочим повезло меньше.

Первым, сколь ни удивительно, встал Сарат. Как и предполагалось, он побежал в сторону Рухим-ага. Движения его были настолько неуклюжи, что это отметили абсолютно все. Моана непроизвольно дернулась, но мгновенно взяла себя в руки. Арзана пискнула что-то неразборчивое, выдавая свой испуг, но тоже осталась на месте. Поединок не был закончен.

Пока Сарат бежал, зрители успели (частично) подняться на ноги. Над площадкой стоял гул голосов:

– «Вихрь Шантура»!

– Ты-то откуда знаешь?

– Пил вино в компании лиценциатов, там говорили…

– А я его сам видел. Похож, это так, но только в «Вихре» нет компонентов из магии электричества, да и земля тоже отсутствовала.

– Особо почтенный, как вы думаете, откуда лиценциат может знать это мощное заклинание школы земли? Уровень магистра, самое меньшее.

– Ошибаетесь, уровень доктора.

– Вы оба неправы, оно вообще к школе земли не относится.

– Почему вы так решили, особо почтенный?

– Помилуйте, заклинания школы земли не могут работать с такой скоростью…

Тут Сарат добежал до позиции противника и тщательно ее оглядел. Не прошло и минуты, как он замахал руками, призывая секундантов. Те не заставили себя ждать. Но только трое из секундантов стали осматривать оставшуюся на площадке воронку. Доктор магии жизни обернулась к зрителям и принялась делать какие-то знаки. В ответ все маги жизни сорвались с места и побежали туда, куда призывала коллега.

Еще через пять минут Моана с самым непроницаемым видом подошла к судье.

– Почтеннейший, мы со своей стороны просим прекратить поединок ввиду гибели одного из участников.

Тофар-ун по праву был судьей:

– Что говорят секунданты противной стороны?

– Они сейчас весьма заняты, почтеннейший: ищут то, что осталось от тела Рухим-ага.

– Мне показалось, они что-то уже нашли.

– Вы совершенно правы, почтеннейший: левую ступню. Но пока что ничего сверх того.

– Мне также показалось, что достопочтенный Сарат-ир потерпел телесные убытки.

– Вы и в этом правы, почтеннейший. Сейчас ему оказывают квалифицированную помощь. Задеты лишь ноги, так что говорить он может.

– Согласен с вашими доводами, особо почтенная…

Тут судья снова пустил в ход усиление голоса:

– Сим объявляю поединок законченным. Академик Рухим-аг убит. Поелику лиценциат Сарат-ир остался жив, он объявляется победителем.

Скамья, где сидели однокурсники Сарата, взорвалась оглушительным победным ревом. То, чего опасалась Моана, случилось: из ничего вдруг возникли бочонок, в котором плескалась отнюдь не вода, и кружки. Один из бакалавров даже блеснул богатством: извлек престижный стеклянный стакан, да не какой-нибудь цилиндрический, а с гранями.

Между тем победителем занимались маги жизни: аж целых четыре доктора и один кандидат в академики в придачу. Кое-кто из зрителей (самые глазастые) мог заметить причину: ноги Сарата до середины голени являли собой зрелище не для слабонервных. Черный вихрь успел дойти именно до этого уровня. От дорогих сапог тонкой кожи остались лохмотья; пострадали даже подошвы, но и ногам крепко досталось. Кандидат в академики Курат-аз не преминул заметить, что похожие повреждения он видел на попавших под «Вихрь Шантура», хотя в данном случае поражающими элементами служили частицы не только льда, но и земли.

Еще через три минуты рядом с пострадавшим победителем очутились четверо академиков. Маги жизни не решились отогнать эту делегацию, поскольку раненый был в полном сознании и мог говорить. Расспросы доверили Тофар-уну.

– Высокочтимый коллега, мы все поздравляем вас с блистательной победой…

Такое обращение академика к лиценциату было редчайшим случаем. Трудно отвесить изысканный благодарственный поклон, лежа на земле, но Сарат всеми силами постарался это сделать.

– …однако для занесения соответствующих записей в летописи Академии я бы хотел прояснить некоторые вопросы.

– Почтеннейший, я постараюсь ответить на все.

– Первое ваше заклинание было направлено на телепортацию, не так ли?

– Разумеется; вы правильно догадались.

Академик не стал выдавать дежурные фразы вроде: «Вам этого не читали, откуда вы его взяли?» И так было ясно, что лиценциат просто изучил соответствующие учебники. Вместо этого он спросил:

– Вы использовали кристалл?

Вопрос был чистой формальностью. Все (включая Сарата) прекрасно понимали, что лиценциату-универсалу телепортация подобного уровня была бы не под силу без использования кристалла.

– Конечно.

– Какое же заклинание вы применили после этого?

Вопрос ожидался.

– Аналог «Воздушного кулака». Только сформирован он был вблизи от того места, где стоял мой противник, и мощность была больше обыкновенной.

Это было правдой.

– Как понимаю, для этого заклинания был использован тот же самый кристалл. Нельзя ли на него взглянуть?

– К сожалению, невозможно. Этого кристалла больше нет.

Сказанное вызвало куда большее потрясение у всех слушателей (кроме посвященных, конечно), чем даже само применение столь могучего «Воздушного кулака». Ошеломленное молчание нарушалось лишь шумом от университетских болельщиков, которые к тому моменту уже уестествили половину бочонка и теперь бурно обсуждали перипетии поединка. Академики взглядами уговаривали друг друга узнать подробности, но на это никто не решался. Наконец Тофар-ун заговорил, выразив всеобщую мысль: