После помывки мы вернулись в расположение, где я срочно собрал командный состав на совещание.

– Пленных допросили?

После уничтожения Дербинского мы взяли нескольких японцев в плен, но допросить не успели – просто не хватило времени. Большую часть постреляли прямо на месте, но парочку все-таки забрали с собой для последующих вдумчивых расспросов. Информацией пренебрегать не стоит, ее никогда много не бывает.

– Допросили, – ответил Свиньин, который, в отсутствие Стерлигова, стал выполнять обязанности начальника штаба. – Особого желания отвечать они не выказали, но Аполлон Аполлонович… – интендант покосился на нашего поручика-новобранца, – проявил настоящий талант убеждения…

Петухов самодовольно ухмыльнулся. Круглолицый, полный, абсолютно безобидный и добродушный с виду, он неожиданно быстро вписался в наши ряды. Как частенько бывает, внешность этого парня оказалась полностью обманчива – под добродушной личиной скрывался умелый и храбрый офицер, вдобавок очень жесткий к противнику, да и своих он тоже не чурался подбодрить подзатыльником и тумаком. Но, опять же, с умом, не перебарщивая. А еще он был абсолютно уверен в собственной неотразимости, что как раз очень подходило к имени Аполлон, причем во втором поколении. Вдобавок все это самолюбование было сдобрено доброй толикой тщеславия. Но этот момент мне абсолютно не мешал – с нашими офицерами и с бойцами Петухов быстро нашел общий язык, а остальное – плевать, лишь бы воевал как следует. Здоровое тщеславие еще никому не мешало.

Словом, и этот поручик пришелся ко двору. Даже странно получается. Еще до своего вояжа в Средневековье я читал творения многих историков и прочих подвизавшихся на этой ниве о том, что чуть ли не весь офицерский корпус императорской армии России был полностью не готов к войне с Японией. Я же пока вижу совершенно обратное – младший офицерский состав можно охарактеризовать только в превосходной степени. То есть основные проблемы, скорее всего, в верхах. Хотя, возможно, мне пока просто везет. Но не суть…

– Докладывайте, Аполлон Аполлонович.

Поручик тут же вскочил и вытянулся.

– Обойдемся без официоза. Слушаю вас.

Петухов сдулся, вернулся на табурет и уже с меньшим запалом затараторил:

– В Александровске сейчас находится командующий японской группировкой на Сахалине генерал Харагучи вместе со своим штабом и двумя взводами охраны. Остальные силы составляют около роты – они в основном задействованы на охране пленных, которых насчитывается примерно полторы тысячи человек, как военных, так и гражданских. Тяжелое вооружение – артиллерийская батарея. Но в Дуэ и Арково, что неподалеку, – еще по полуроте. Вдобавок в Александровске у причала стоит военный корабль, якобы на ремонте, но, увы, не разобрал какой. Какая-то «Какака» или «Кобака». Небольшой размерами.

– «Котака» – миноносец первого ранга, – встрял Максаков. – Такой класс кораблей еще называют минными канонерскими лодками.

– Возможно… – Петухов недовольно покосился на мичмана. – Кроме военного там стоит гражданский пароход, он прибыл для того, чтобы перевезти пленных в Корсаков, а оттуда – уже в Японию. А еще получены данные, что…

Поручик помялся и окинул взглядом остальных офицеров, словно намекая, что информация конфиденциальная, далеко не для всех.

– Докладывайте, поручик.

– Пленный сообщил, что еще десятого августа в Портсмуте начались переговоры между Россией и Японией, – растерянно доложил Петухов. – А точнее, сейчас они уже закончились, ровно два дня назад. И закончились мирным договором, в результате которого Японии отошла южная половина Сахалина. Александр Христианович, я косоглазому сопатку своротил да шкуру спустил со спины, думал, врет, но тот твердит, что так и есть. Второй подтверждает слово в слово. Ей-богу, даже не знаю, что и думать. Это же… это же предательство!

«Не успел! – От злости я чуть не взвыл. – И Стерлигов с бароном не успели. Все улетело псу под хвост! Поздно пить боржоми, когда почки уже сели. Знал бы, что наши с косоглазыми уже договариваются, не стал бы подвергать барона и юриста такой опасности. И самое паскудное, отменить этот договор уже нельзя. Продолжим воевать – сами себя поставим вне закона. Российские власти мигом открестятся…»

Собакин и Серьга тихо матерились, остальные офицеры подавленно молчали.

Свиньин кашлянул в кулак и растерянно сказал:

– Признаюсь, я считал ваши предупреждения, Александр Христианович, несколько преувеличенными и даже вздорными. Прошу великодушно извинить за недоверие. Но откуда вы узнали, что переговоры пройдут именно в Америке?

– Увы, случайная догадка… – с деланым спокойствием ответил я, с трудом взяв себя в руки.

– Ну и что нам теперь делать? – в один голос поинтересовались Собакин, Кошкин и Максаков. – Получается, война окончательно закончилась?

– Снимать портки и бегать, – остервенело выругался Серьга. – Чего-чего, а такого паскудства я не ожидал.

«Что делать? – спросил я сам у себя. – Что же нам делать?..»

Решение пришло неожиданно, но оно положило конец всем сомнениям, которые последнее время меня одолевали. В Средневековье я выжил, потому что никогда не кривил душой и никогда не останавливался на достигнутом. Нечего и сейчас ныть. В Америки собрался, дурень… Здесь еще работы непочатый край. А начнем мы с Александровска…

– Странный вопрос, господа. – Я обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. – Война, говорите, закончилась? Вам уже вручили копию договора? Или вы получили распоряжение от верховного командования сложить оружие? Не слышу?

Офицеры потупили головы.

Я потянул паузу, а потом резко бросил:

– Раз так, слушай боевой приказ! Известие об этом мирном договоре до личного состава не доводить, считать намеренной японской дезинформацией. А сейчас поднимайте людей, готовимся к немедленному маршу на Александровск. Возражения?

Возражений не последовало, уныние у офицеров тоже как рукой сняло. То-то же! Я вас научу родину любить! И себя заново научу…

Сборы были недолгими, уже к обеду мы двинулись в путь. Бойцы восприняли приказ как само собой разумеющееся – последние победы неимоверно воодушевили людей. Я пробовал выявить сомневающихся, но таковых не нашел.

Отряд разделил на три части, для пущей скрытности. Собакин возглавил первый, Петухов – второй. Третьим, в составе двадцати пяти человек на лошадях, командовал лично я. С собой взяли только пулеметы и одну пушку, которую разобрали и погрузили вьючным способом. Остальную артиллерию спрятали, с ней будем тащиться черт знает сколько, тридцать пять верст в реальности Сахалина – это как все пятьдесят на материке.

Отряд Собакина отправился в сторону Михайловки, чтобы там свернуть на Александровск, Кошкин пошел через Арково. Ну а мои – прямым маршрутом. За несколько верст до цели встретимся, а там уже все будет зависеть от обстановки.

Сам переход нет нужды описывать в красках. К счастью, обошлось без человеческих потерь, правда, пару лошадей пришлось пристрелить – поломали ноги в лесных буераках. Майя и Мадина перенесли дорогу прекрасно, личный состав – терпимо, а вот я физически вымотался до самого крайнего предела, думал, не сдюжу. Ни для графа Божьей милостью Жана Арманьяка, ни для штабс-ротмистра Любича длительные конные переходы по пересеченной местности не были в диковинку, но все больше и больше начали сказываться ранения и контузия, так как, увы, толком долечиться у меня просто не было времени. И неизвестно, когда оно появится. Но не суть, добрались – и добрались.