Я не раз видела, как злятся близняшки. Все эти вытянутые зрачки, удлиненные клыки, ну и некоторые другие моменты… Я искренне считала себя невпечатлительной – по крайней мере, в том, что касается оборотничества. Но, когда зарычал Райлен… я едва не оконфузилась.

О Богиня! Да как же это?! Да что же это?!

Незнакомец акт агрессии тоже оценил – отскочил, словно перед ним зажженным факелом махнули. А я наконец смогла сконцентрироваться и как следует разглядеть чужаков…

Действительно огромные – на голову-полторы выше Райлена. Плечи? Ну в дверной проем не пройдут точно. Головы косматые, будто с ножницами не то что не дружат, а вообще не знают, что такой предмет в быту существует. Ну а глаза… У близняшек глаза в темноте не светятся, зато у этих вовсю. У большинства радужки желтые, но кое-кто и зеленым сверкает. И одежда у мужчин странная – штаны, безрукавки и… и все. Обуви в помине нет.

– Ладно, не злись, – сказал другой. Он по левую руку от хама стоял. Отличался цветом глаз, в остальном был неприметен.

Райлен промолчал. Стремительно шагнул назад и хозяйским жестом привлек к себе. Я не возражала. Более того, повинуясь странному инстинкту, опять обвила его шею руками.

– Любит, – вслух заключил второй. Тот, у которого глаза зеленые.

Вот тут захотелось возразить, но я прикусила язык. Ну их! Да и какая разница, что подумают оборотни? Я в их мире проездом, блюсти репутацию не обязана.

– Любит, – подтвердил Райлен и добавил неожиданно зло: – Любит и принадлежит!

Возражать по-прежнему не хотелось, хотя… последнее заявление смутило. Но смущение это было странным, не таким, как обычно. Мнение оборотней, которые наверняка посчитали меня распущенной и даже падшей, не интересовало ни капельки. Поводом покраснеть стала мысль – а каково это, принадлежать Райлену?

В сентиментальных романах о таком не пишут, там все ограничивается горячими объятиями и страстным поцелуем. В женских журналах тоже молчат, что, впрочем, неудивительно. И хотя считается, что девушки, выросшие в глуши, среди кур и… лошадей, все прекрасно знают… О Богиня! Часть вопроса мне действительно известна, но… неужели все настолько просто и некрасиво? Ведь у меня от одного его взгляда коленки дрожат, а касание губ вызывает слабость, повинуясь которой хочется очутиться на шелковых простынях и ощущать эти касания снова и снова… Хочется тонуть, прикасаться самой, растворяться и чувствовать…

– Мы торопимся, – строгим голосом напомнил Райлен.

Не сразу сообразила, что слова предназначены не мне.

– Да, мы в курсе, – отозвался зеленоглазый. Его ответ прозвучал отрешенно, а шаг навстречу показался таким неуместным… Причем не только мне.

– Что еще? – рыкнул брюнет.

– Мы должны вас… запомнить, – пояснил оборотень и подошел вплотную.

– У вас есть данные на меня. Этого достаточно.

– Нет, маг. Этого мало.

Оборотень застыл в полушаге. Иллюзий насчет того, что он делает, не питал никто.

– Она не твоя, – прошептал оборотень. Выдохнул.

– Моя! – говорить мой черноглазый спесивец, кажется, разучился. Он рычал. Опять!

– Нет, – спокойно отозвался оборотень. – Не принадлежит. И никому не принадлежала.

Наверное, я должна была ответить. Сказать хоть слово. Но… но мне так стыдно стало. Ну да, не принадлежала, и что? Кричать об этом на каждом перекрестке?

– Моя! – уверенно повторил брюнет. Каким-то невероятным образом умудрился отцепить мои руки от своей шеи и задвинуть за спину.

Зеленоглазого уже не видела, но остальных… Оборотни не стесняясь скалили клыки. Звездный свет придавал зрелищу особенный, очень зловещий оттенок.

– Госпожа Соули… – чуть слышно прошептал маг.

– Господин Райлен? – тут же отозвалась я. Вжалась в могучую спину.

Взгляд метнулся в поисках нашего призрачного друга – тролля на поляне не было. Наверно, при других обстоятельствах я бы ужаснулась, но теперь… теперь это было не важно. Все вдруг стало не важно!

О Богиня! Пощади!

– Свободны! – рыкнул оборотень. И добавил с какой-то особенной интонацией: – Рваный, открывай портал.

О Богиня…

Едва уловимое движение – и я взлетаю в воздух, чтобы снова осознать себя в объятиях Райлена. На этот раз они были не просто крепкими – болезненно тесными. Словно до сих пор боится, что отнимут. В портал мы шагнули раньше, чем внутренний круг символов пришел в движение.

Нет, больше никаких авантюр. Никогда! Ни за что! Ни разу!

Я даже моргнуть не успела, а картинка уже сменилась. Вместо лесной поляны и клочка ночного неба – каменистая равнина и бескрайний звездный океан. Вместо легкого, наполненного запахом хвои ветерка – пустой, пронизывающий ветер. Вместо десятка широкоплечих молодцов – три низкорослые, неказистые фигуры в балахонах и остроконечных колпаках. Гоблины!

В другой раз я бы испугалась и завизжала – слишком уж уродливы. И даже ночная мгла вкупе с надвинутыми на глаза колпаками скрыть это уродство неспособна. Но после встречи с оборотнями они даже чуточку милыми показались.

– Доброй ночи, господа, – сухо сказал Райлен.

– Да, да, – проскрипел тот, что стоял в центре. – Принес?

– Разумеется.

Меня осторожно поставили на землю, а в следующий миг в руке Райлена появился кошель. Маг демонстративно взвесил затянутый кожаным шнурком мешочек, перебросил главному из гоблинов.

– Мало, – морщась, заключил тот.

– Остальное на обратном пути. – Райлен был невозмутим и строг.

После долгой, не слишком приятной паузы низкорослый уродец махнул когтистой рукой и отступил, позволяя другому – тому, кто стоял справа, – начать активацию портала.

«И все?» – хотела изумиться я, но сдержалась. Зато не преминула оглянуться в поисках господина Хашшра – призрака не обнаружилось.

– Не вертись, – прошептал Райлен.

А я растерялась окончательно. Что значит «не вертись»? Мы же… мы же, кажется, потеряли того, ради кого все это затеяно!

И лишь шагнув к порталу, сообразила – призраку не обязательно быть видимым.

Словно в подтверждение моих мыслей, спину обдало холодом, а слуха коснулось едва различимое:

– Да тут я! Тут…

Я облегченно выдохнула, чтобы через долю мгновения застыть столбом.

Стоп. А почему мы скрываем господина Хашшра? И… почему Райлен платил гоблинам? И почему оборотни осмелились придраться, ведь чужаков, насколько понимаю, трогать не полагается – это международный, в смысле междумирный, скандал!

– Господин Райлен, – тихо позвала я, но тут же замолчала, потому что картинка снова сменилась и мы оказались… О Богиня!