– Да, конечно, мы не в обиде. Но у нас сейчас очень тяжелое положение. Мы готовы пообещать любую помощь… или все, чего захотите, – не опуская полных отчаяния глаз, умоляюще просил Первый.

– Ну, хорошо, – помедлив минуту, с неудовольствием буркнул правитель. – Я пошлю мага, он посмотрит, сможем ли мы помочь. Об оплате договоримся позже.

Изображение растаяло, и грань поблекла. Первый вытер со лба выступивший от напряжения пот и тяжело вздохнул. Нет ничего тяжелее, чем просить о помощи тех, кто одарен могуществом. Испытующий взгляд, презрительное недоверие, высокомерная досада. Чего только не увидишь в глазах всесильного существа, для которого твои неразрешимые проблемы всего-навсего мышиная возня.

Он подошел к окну и прижался к стеклу лбом, вглядываясь в глухую послеполуночную тьму. Вид из этого окна загораживала почти отвесная скала, поэтому сюда очень редко заглядывали косые солнечные лучи. Звезд же, даже в такую погожую ночь, как эта, увидеть было нельзя. Да и вовсе не хотелось ему смотреть на эти незнакомые звезды. Не хотелось вообще ничего от этого мира, хотя он и связал уже себя с ним кровными узами. Сейдрегес, их надежда и его любимый внук, был сыном Дьерджеса и эльфийки.

В тот раз, двадцать семь лет назад, они обратились к эльфам с третьей, последней, заранее оплаченной просьбой. Когда начали всерьез сомневаться, что когда-нибудь смогут вернуть из мрака своих женщин. В ту холодную зиму умерло сразу два старых воина, а детей от браков с местными женщинами в их поселке так и не появилось.

Эльфы, давно нашедшие в инлинах далекое родство крови, с большой неохотой прислали тогда самую некрасивую из своих женщин. И она, услышав, что может выбрать любого из мужчин, кроме него самого, сразу указала на старшего сына. В их расе женщин ценили за красоту, а мужчин за родовитость. Вот она и взяла самого ценного, на её взгляд, после командира мужчину. А в день, когда малышу исполнился год, не колеблясь ни секунды, вернулась домой.

Но ни он, Айтерис, ни тем более Дьерджес ни капли не винили её за это. Наоборот, были безмерно благодарны. Она и так совершила, по их понятию, великий подвиг, родив сына нелюбимому мужчине. А Седьмого все просто обожали. Хотя тогда он был еще не Седьмым, а Пятым. И был единственным ребенком в их маленьком племени, вот все и баловали, как могли. А он, впитывая их бесконечную любовь, вырос на удивление добрым и отзывчивым. И всегда понимал свою значимость и неизмеримую ценность для своего народа.

– Отец…

Айтерис оглянулся. В полуоткрытую дверь с виноватой улыбкой ожидающе смотрел Дьерджес. Ну, разумеется, никто из них и не подумал ложиться спать, сообразил командующий.

– Входите.

Они пришли все семеро, его род и главный маг, сели на простые скамьи, стоящие у такого же самодельного стола. В своих комнатах, куда инлины никогда не впускали посторонних, им не было нужды устраивать показной уют. Да и денег на это не было.

– Он пришлет мага, – зная, на какой вопрос они ждут от него ответа, без обиняков объявил Первый.

– Чего… хотят взамен? – Дьерджеса больше всего волновало, смогут ли они расплатиться, посильна ли будет задача.

Эльфы мало не запросят, это они уже давно успели понять. Хотя и помощь их всегда очень своевременна. Первый раз светловолосая троица появилась в крепости всего через два дня после того, как Ирнеин возникла в этом мире. Рассказывать, как обнаружили появление чужаков, эльфы не стали, но, внимательно присмотревшись, объявили, что они хоть и очень дальние, но родичи по крови. И предложили помощь. Разумеется, не бесплатную.

Командир был тогда согласен на любые условия. Оказаться без запасов провизии и теплых вещей в диких, холодных горах чужого мира… Да еще и в крепости, непостижимым образом врезанной одной стороной в монолит скалы, а другой опасно зависшей над крутым склоном. Казалось, выхода нет и быть не может. Но когда в соседней долине открылся портал и из него длинной вереницей выбралось целое стадо мохнатых зверей, нагруженных огромными тюками с продуктами, шатрами, одеялами, зерном и сеном, у командира появилась надежда, что приближающуюся зиму они переживут. И пока половина его воинов строила из камней первые хижины и временные загоны для тугов, вторая под руководством эльфийских строителей подводила хитроумные подпорки под парящую в воздухе часть стены. Он и сам работал там, заранее зная, что не простит себе, если стена рухнет и придавит кого-нибудь.

Это уже много позже эльфийский маг объяснил, что основание стены притянуто к остальной крепости магией пространственного кармана, и пока он не исчезнет, рухнуть не может. Но ведь магия могла исчезнуть в любой момент, запоздало сообразил вдруг командир, покрываясь ледяным потом. И совсем некстати припомнил, как во время строительства эльфы-консультанты упорно держались в сторонке, ни разу не зайдя под стену.

– Пока не сказали, – стараясь, чтобы вздох вышел неприметным, ответил он. – Да еще и неизвестно, сумеют ли помочь.

– Но за консультацию взять оплату не забудут, – недовольно буркнул Второй.

– Если бы можно было обойтись без них, Дисси никогда бы не предложила просить помощь, – уставясь на свои руки, лежащие на столе, тихо, но четко произнес Седьмой.

– Да с чего ты её все время защищаешь?! – сердито фыркнул Дьерджес, болезненно ревновавший сына к этой непостижимой наёмнице.

– Дьер! – предупреждающе цыкнул Первый, всерьез испугавшись, что эти двое сейчас разругаются навсегда.

– Я тоже тебя люблю, папа, – понимающе глянув на Второго, неожиданно заявил Сейдрегес. – Но не нужно меня так ревновать, я уже не ребенок и не девушка. И не надо сердиться на Дисси за то, что выбрала деда, а не тебя.

Ошеломленно выслушав эту отповедь, инлины с таким изумлением уставились на Седьмого, словно он был говорящей статуей. Лица Айтериса с сыном, по мере того, как до мужчин доходил смысл сказанного парнем, наливались таким жарким румянцем, о возможности появления коего они и сами уже давно позабыли.

– Да откуда… – Второй запнулся, не находя от возмущения подходящих слов.

– Способности открылись, – спокойно сообщил Седьмой, сочувствующе глядя на него.

И опять в комнате воцарилась тишина, пораженные инлины пытались осмыслить, чем это может им грозить… или помочь.

Само собой, о том, что после первого совершеннолетия, которое наступает у эльфов в двадцать пять лет, в мальчике могут проснуться эльфийские способности, они прекрасно знали. Однако и о ничтожно малой вероятности такого чуда тоже были прекрасно осведомлены.

И когда год назад Сейдрегесу исполнилось двадцать пять, а эльфийские способности так и не появились, все восприняли это абсолютно спокойно. Он и так был наделен неимоверно важной для них способностью, и никаких иных ему и не желали.

– И когда… ты почувствовал… – не решаясь уточнять, что именно, осторожно поинтересовался еще смущенный командир.

– Сегодня вечером, – кратко и твердо объявил Седьмой, вызывающе глянув на деда, и тот сразу сообразил: более точного ответа они не услышат.