— Да выходи уже, Ларсов!

Единственное, что я поняла сразу — Вяземцев знает кто на нас окрысился. Он знает, а я нет. Значит, это дела Ката. Первым желанием было устремиться к калитке, уйти домой и бросить Вяземцева разбираться со своими проблемами самому. Мне и своих неприятностей хватит!

Но потом мне даже стало стыдно за себя.

Да и бросить Ката казалось немыслимым. А вдруг с ним что-то случится? Ну кроме разбитой губы и фингала.

В кружок фонарного света вышел крупный мужчина в возрасте. Вполне еще поджарый, спортивный, с брежневскими бровями, тонкими губами и глубоко посаженными темно-карими глазами.

Судя по всему, он дежурил в машине, потому что появился без шапки, спрятав голые руки в рукава дорогого мехового пальто.

— Я предупреждал, парень! — произнес мужчина в сторону Ката.

— Ну так давай! Разберемся раз и навсегда и отвалишь! — ответил Вяземцев с вызовом.

— Мои ребята с тобой разберутся!

Я вытащила сотовый, собираясь звонить в полицию. Но Кат придержал мою руку.

— Это мои дела. Я потом объясню. Ничего не бойся.

— Просто потом ты его не узнаешь! — выплюнул тот, которого Кат назвал Ларсовым.

Мужчины вышли из тупика, оставив машину Ката возле моей калитки. Я замерла и наблюдала как четверо амбалов сцепились с Вяземцевым. Могла бы — плясала для него как болельщица! С помпонами, акробатическими трюками и глупыми лозунгами.

Кат дрался просто невероятно. Уклонялся, приседал, наносил удары, отпрыгивал, скользя на мокром снеге, пока соперники падали на колени и грязно ругались.

Вначале казалось — Кат победит. Одного из амбалов он вырубил метким ударом в висок, второму сделал подсечку и тот рухнул прямо затылком о землю. Но в эту минуту сам Ларсов бросился на Ката с ножом. Тот выставил руку, отбил удар. И… сзади накинулись два амбала, воспользовавшись тем, что Вяземцев переключил внимание на Ларсова.

Я дернулась, когда Ката завалили и начали пытаться пнуть в живот и по почкам. Однако Вяземцев блокировал атаки. Поймал ноги амбалов, рывком повалил их на землю и откатился, когда Ларсов прыгнул на него с ножом снова. Я не поняла, как, все происходило слишком уж быстро, но Вяземцев выбил оружие из рук соперника. Нож укатился в одну сторону, Ларсов отлетел в другую. Я рванула к ножу и наступила на лезвие, чтобы Ларсов снова им не воспользовался. Торопливо развернулась, чтобы следить за дракой. Кат пропустил удар в лицо от одного из амбалов. Врезал тому по виску, и громила вырубился. Следующий попытался встать, но Вяземцев уложил его ударом с ноги в лицо.

Верзила распластался на снегу в позе звезды.

Кат поднялся, отряхиваясь от мокрого снега. Ларсов, кряхтя, встал с колен тоже.

Мужчины тяжело дышали, оглядываясь на обмякшие тела подручных Ларсова.

Из разбитой губы Ката капала кровь, на скуле расплывался синяк.

Из рассеченной брови Ларсова струился по щеке бордовый ручеек, на лбу образовалась огромная шишка. А еще он заметно прихрамывал.

— Ну что? Еще попробуем или в расчете? — со смешком уточнил Вяземцев, явно намекая, что соперник пострадал куда больше.

— В расчете! — выплюнул Ларсов и отправился приводить в чувство своих молодцов.

Хлопал их по щекам и матерился.

Вот он, истинно русский способ помочь пострадавшему. Тут без дополнительных ударов и ругательств никак.

Кат поспешил подойти ко мне.

— Ладно. Прости, что так вышло. Спокойной ночи, Алиночка, — он говорил с искренним сожалением. И не из-за того, что оказался слегка потрепан, хотя и не побежден, а потому, что я стала всему свидетелем. Переживала и нервничала. И это окончательно растопило лед между нами.

Повинуясь порыву, я обняла Вяземцева и произнесла:

— Никуда я тебя в таком состоянии не отпущу. У нас переночуешь. Долг платежом красен. Только скажи — кто эти люди?

— Тот, что постарше, с осмысленным взглядом — Ларсов. Я вызвал его дочь в один из дней, когда ты меня послала и потом не смог… Короче отослал ее…

— Почему?

— Я хотел тебя. А она обиделась…

Я поднялась на цыпочках и поцеловала Ката. Так приятно мне уже давно не было. Чтобы мужчина отказался от секса с красивой и готовой на все девицей… потому что хотел именно меня… Это подействовало сильнее признания в любви. Этих затасканных слов. Приятных, волшебных, но часто не совсем искренних.

Я взяла Ката за руку и повела к себе домой.

Глава 9

Шаукат

Алина суетилась, обрабатывая синяки и ссадины Ката, а он просто наслаждался. Любимая женщина рядом, волнуется. Лечит и даже не отпускает домой. Впервые в жизни Кат был по-настоящему счастлив. Не убеждал себя, что раз у него есть хороший доход, особняк, слуги и красивые женщины, то он должен, ну просто обязан чувствовать себя полностью счастливым.

Однако все эти ощущения померкли сейчас, словно дорогая бижутерия рядом с настоящими самоцветами.

Фирдаус Шамсутдиновна принесла лекарства, а Тошка расспрашивал Ката. Серьезно так, по-взрослому.

— А за что вас побили?

— За то, что обидел женщину.

— Маму?! — посуровел парнишка и даже двинулся на Ката.

— Не-ет! Тогда я сам бы себя побил. И, уж поверь, гораздо сильнее.

— И я! — твердо добавил Тошка.

Чем больше Кат с ним общался, тем больше ему нравился этот мальчишка. Вначале Вяземцев с трудом представлял, как сможет вообще найти общий язык с маленьким ребенком. А теперь… Теперь понимал кайф знакомых, что рано стали отцами.

Такой чистой, безусловной любви, какую испытывал Тошка к матери, нигде не найти. Его серьезные взрослые вопросы забавляли Ката, а живой острый ум заставлял напрягаться, чтобы отвечать на них. Веселый нрав напоминал о радости жизни, о чем-то таком, что потерял Кат еще в детстве.

О том, как запахи апельсинов и шоколада заставляют восторженно ожидать Нового года. О том, как свечки на торте заставляют замирать сердце, пока загадываешь заветное желание.

О чем-то таком… беззаботном, сладком, как мамины домашние ириски и теплом, как бабушкин клетчатый плед.

Пока Алина поила Ката теплым чаем и кормила макаронами с сыром, Фирдаус Шамсутдиновна уложила Тошку и застелила гостю диван в гостиной.

— Спасибо… За заботу, — произнес Вяземцев, когда няня ушла спать в комнату к воспитаннику. Алина попросила Фирдаус Шамсутдиновну остаться и отвести Тошку в садик. Потому что рано утром у преподавательницы была назначена очередная переэкзаменовка.

Вяземцев смотрел в удивительные глаза этой женщины и не мог насмотреться. Приобнял ее и не хотел отпускать. Но Алина сама высвободилась.