Тем, что я больше не одна…

— Мама-а-а! Я хочу в сани!

Второй мой любимый мужчина выскочил из своей комнаты.

И спустя пятнадцать минут мы с Тошкой неслись в санях по заснеженной улице. Из домов высовывались соседи, вокруг кружились красивые снежинки. Фонари перемигивались со звездами, словно разговаривали на своем языке.

И мне чудилось, что сказка существует. Не заканчивается с уходом детства. Просто мы сами не хотим впускать ее в свою жизнь…

Кат

Кат разглядывал спящую Алину и думал о том, как же это приятно проснуться рядом с любимой женщиной. Ощущать тепло ее тела, вдыхать запах ее волос и понимать, что вот же она, тут и никуда она уже больше не денется.

— Прекрати так на меня пялиться! — эта физичка никогда не выйдет из роли суровой преподши. Хоть кол на голове теши. Кат рассмеялся.

Алина перекатилась на бок и, подперев голову ладонью, серьезно заявила:

— Я должна кое-что тебе рассказать…

Кат напрягся. Что еще за новости? Опять нужно подумать? Решила не выходить за него замуж пока не завершится весь учебный год? Что же ему теперь не выпускать ее из дома? Или опять Ляля прислала грязное аудио? Хотя последнее Ката почти не волновало. Не было больше у Голды на него компромата. Хоть из своей змеиной кожи вон вылезет…

— Я беременна, — тихо шепнула Алина. — Уже около семи недель…

— У врача была? — подпрыгнул на кровати Кат.

— Еще нет! Я же сессию принимала, потом допсессию, а потом отдыхала…

— Мы немедленно едем к Кольке в клинику! — Вяземцев подорвался с кровати и стремительно бросился в ванную.

Вот ведь женщины! Ну как можно быть такой беспечной!

В груди счастливо билось. Он станет отцом! Вернее, не так! Отцом Кат уже стал, когда они с Алиной и Тошкой съехались. Он снова станет папой.

— Мама! Папа! — словно в подтверждение этого раздался голос Тошки.

Кат еще не вышел из ванной, но уже знал, что сынишка, именно так, его сын, валяется с Алиной в кровати и пытается поднять маму.

Пора! Пора! Надо ехать на обследование…

Спустя четыре часа Кат и Алина вернулись из клиники, к Тошке, который играл в ледяном лабиринте с сорванцами Заглятдинова и его аниматорами.

Ребята еще не хотели идти домой, и парочка оставила их в покое.

На кухне пахло пирогами. С вишневым джемом и курагой — их просто обожал Тошка, с картошкой и грибами, как любила Алина…

Марьяна накрывала на стол.

Кат помог Алине раздеться и выдвинул стул. Они разместились за столом, и Вяземцев снова ощутил то забытое чувство. Дома, уюта, семьи…

То, что утратил с уходом мамы.

Оно вернулось: волшебное, невероятное и вдохновляющее. Хотелось петь, кричать от радости и снова и снова обнимать Алину, Тошку, Марьяну…

* * *

Алина

— Тошка, домой! — кричу я в окно, пока сын носится по саду в догонялки с друзьями — сыновьями Радифа Заглятдинова. Того самого, который и организовал нам с Катом два незабываемых свидания. Помог все-таки найти друг друга.

Мальчишки много времени проводят вместе, ездят друг к другу в гости и на всякие развлечения.

Лето выдалось жарким, и мы с Катом решили пока не уезжать из поместья, купив путевки на море на осень. Как раз, чтобы «догнать уходящее лето».

Фирдаус Шамсутдиновна укачала Ибрагима, и собиралась кормить остальных сорванцов.

А мы с мужем, наконец-то, отправились вдвоем, в спальню.

Кат нетерпеливо стащил с меня сарафан и белье. Поднял и усадил на кровать. Разделся и практически набросился.

— Да ты просто маньяк! — усмехнулась я.

— Еще какой! — подтвердил муж и принялся доказывать это делом.

А мне оставалось лишь отвечать, млеть и получать удовольствие. Как любовник Кат просто невероятен. А, может, все гораздо проще. Когда любишь мужчину по-настоящему, удовольствие от интима тоже особенное?

Спустя два часа, когда мы довольные и еще горячие лежали в постели, Кат сообщил:

— У меня для тебя сюрприз! Одевайся!

Я приняла душ и нашла Ката уже одетым в домашнюю футболку и брюки.

Он загадочно повел меня наверх, на третий этаж особняка. Однако и здесь мы не остановились. Поднялись выше, на чердак, по широкой металлической лестнице.

Я огляделась и ахнула.

По стенам располагались холсты, в центре — две треноги с досками. На стеллажах громоздились акварельные альбомы, стаканы с карандашами, кисточками и краски всех видов.

— Твоя мастерская! — гордо заявил Кат. — Должна же ты подготовить достаточно работ для своей персональной выставки.

Я ахнула.

— Елене Баженовой-Велльской очень понравились твои наброски, которые я ей недавно возил. И она предложила сделать тебе персональную выставку в своей Галерее.

Я взвизгнула и повисла на шее у мужа.

— А когда? — спросила испуганно.

— Дату назначишь сама. Но должна сделать это в течение месяца. Чтобы Елена запланировала твою выставку, пригласила прессу, анонсировала и все такое.

Я поцеловала мужа в губы и от души произнесла:

— Спасибо тебе за заботу.

— Тебе спасибо.

— За что?

— За то, что ты моя. Не моя преподавательница, а моя жена!

Да уж… Кто мог подумать, что встречаться со своим же студентом — такая хорошая идея. И что даже Татьяна Артемоновна, на последнем заседании кафедры скажет, что мой портрет завкафедры, подаренный на его день рождения «талантливо написан».

Что ж… Мне предстоят три года декрета. А там… видно будет. Может выйду снова преподавать, а может стану художником, как Елена Баженова-Велльская.

Ведь это такое счастье — жить с любимым мужчиной и заниматься тем, что тебе нравится. Пить жизнь полными глотками, радоваться каждому дню, каждой улыбке своих детей и просыпаться утром под аромат домашних пирогов…