— Пирог пахнет прекрасно, — промямлил он. — Мы можем перекусить в саду. Погода сегодня хорошая.

— Скоро испортится, — фыркнула Бернадетт. — По прогнозу, следующие несколько дней будут дождливыми. Низкая облачность и осадки.

Она подошла к плите, взглянула на температуру и прибавила градусов. Выждав некоторое время, Бернадетт открыла духовку и ухватилась за противень. Внезапно пирог начал соскальзывать. Он сползал и сползал, пока наполовину не завис в воздухе. Несколько секунд Артур и Бернадетт молча смотрели, как пирог балансирует на краю противня. Затем он разломился надвое. Половина шлепнулась на пол, усыпав линолеум крошками, а из той половины, что удержалась на противне, потекла фиолетовая начинка. Руки Бернадетт дрожали. Артур поспешил на помощь и забрал у нее противень.

— Оп-ля! — сказал он. — Ничего-ничего, вы сидите, а я сейчас это приберу. Только веник и совок возьму. — Когда он наклонился, чтобы подмести с пола остатки пирога, то почувствовал, как в спине что-то хрустнуло. Тут он заметил, что глаза Бернадетт полны слез. — Не переживайте, — сказал Артур, — у нас осталась целая половина. А знаете, я только сегодня узнал, как выглядит вороника.

Бернадетт закусила губу.

— Ее еще называют черникой. Я ее рвала в лесу, когда была маленькая. Мама всегда знала, где я была, когда приходила домой с фиолетовым языком и ладонями.

— Свежая ягода, прямо с куста, наверное, вкуснее всего, — сказал Артур, стараясь поддержать разговор.

— Это правда, — сказала Бернадетт и повернулась к окну.

Артур тоже посмотрел в сад. Фредерика по-прежнему наслаждалась свежим воздухом на альпийской горке. Забор вновь показался ему слишком высоким.

Артур ждал, что Бернадетт заговорит о садовых работах или о погоде, но она этого не сделала. Он принялся мучительно думать, о чем же можно поговорить с Бернадетт, чтобы отвлечь ее от грустных размышлений о поломавшемся пироге. Единственное, о чем они говорили до этого момента, была еда.

— Когда я был в Лондоне, — начал Артур, — я ел камберлендскую сосиску, сидя на траве. Она была жирная, там еще был пережаренный лук и кетчуп, но ничего вкуснее я давно не ел. Если не считать ваших пирогов, конечно. Мириам считала верхом неприличия есть на улице, особенно на ходу, так что я чувствовал себя виноватым — но и свободным тоже.

Бернадетт перестала смотреть в окно.

— Карл по воскресеньям требовал ростбифа. Он в детстве так привык. Я однажды приготовила ростбиф из индейки, и он был очень недоволен. С его точки зрения, я оскорбила их семейную традицию. Воскресная говядина означала стабильность. А этой индейкой я пошатнула его устои.

После того как Карл умер, я в память о нем стала готовить по воскресеньям ростбиф, но мне это было совершенно не в радость. И как-то раз я не выдержала и вместо ростбифа сделала себе сэндвич с сыром чеддер и маринованным луком. Я его еле съела — мне все казалось, что я предаю память Карла. Но через неделю я поступила так же. И это был лучший сэндвич в моей жизни. Теперь я ем что хочу и когда хочу. Но я не жалею ни об одном приготовленном мной воскресном ростбифе, потому что, хоть говядина мне и не нравилась, Карл был тот человек, с которым не хотелось сидеть за столом.

Артур и Бернадетт помолчали, вспоминая своих близких.

— Я купил в деревне отличный чеддер, — сказал Артур. — А маринованный лук у меня в доме всегда есть. Могу нам сделать по сэндвичу, а ваш пирог съедим на десерт.

Бернадетт внимательно посмотрела на него. Артур не мог понять, о чем она думает.

— А вы знаете, что вы впервые позвали меня вместе поесть?

— Впервые?

— Да. Это очень мило с вашей стороны, Артур. Но я не хочу отнимать у вас время.

— Вы не отнимаете у меня время. Я просто подумал, что было бы здорово вместе пообедать.

— Это прорыв. Я имею в виду — то, что вы начинаете общаться с другими людьми.

— У нас тут не научный эксперимент. Я вообще-то подумал, что вы, возможно, могли бы перекусить.

— Тогда я принимаю ваше предложение.

Бернадетт в тот день была не похожа сама на себя. Обычно она двигалась быстро и целеустремленно. Сегодня была нетороплива, будто обдумывала каждое свое движение. Артур предполагал, что Бернадетт развернет борьбу за контроль над кухонным пространством и будет каждые несколько минут бегать к духовке, велев ему сидеть и спокойно читать газету. Но когда он достал сыр из холодильника, Бернадетт объявила, что пойдет посмотреть сад, — и бродила там, пока Артур резал пополам две булочки и намазывал их маслом.

Впервые после смерти Мириам он ел в этом доме не один — и это было чудесно. Бернадетт обычно следила за тем, чтобы он съел до конца принесенные ею пироги и сосиски в тесте, но сама к еде не прикасалась.

Артур вновь со стыдом вспомнил, сколько раз он прятался от Бернадетт, изображая статую и шепча ругательства, когда пакет с принесенными ею припасами шлепался на коврик перед дверью. Бернадетт вела себя как святая. Как она его переносила, как не махнула на него рукой — Артур не мог понять.

— Обед готов! — крикнул он через заднюю дверь после того, как разделил каждую половинку булочки еще на две части и выложил их на тарелку, насыпав рядом немного картофельных чипсов. Но Бернадетт не двинулась с места. Она смотрела куда-то вдаль, туда, где за полями виднелся шпиль Йоркского собора.

Артур надел галоши и вышел в сад.

— Бернадетт! Обед готов.

— Обед? — Она наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться. — Ах да.

Они сели за стол. С тех пор как не стало Мириам, Артура не заботило, как выглядит еда, он просто вываливал ее на тарелку и съедал, но сейчас ему нравилось, какими получились сэндвичи — такие ровные, так красиво выложенные на тарелку. Бернадетт сидела на месте Мириам. Но пространства она, конечно, занимала больше. И была гораздо ярче — своими рыжими волосами и фиолетовой блузкой она напоминала Артуру попугая. Ногти Бернадетт сегодня были зеленого цвета, как изумруд, украшавший шарм со слоном.

— Значит, вы побывали в Париже?

Артур кивнул. Он рассказал Бернадетт о Сильви и ее свадебном бутике и о том, что Люси познакомилась с очень приятным молодым человеком, который работает официантом. Он вручил Бернадетт лавандовый мешочек-саше, завернутый в розовую бумагу.

— Что это? — удивилась Бернадетт.

— Маленький подарок, чтобы выразить мою благодарность.

— Благодарность за что?

Артур пожал плечами:

— Вы мне так помогали…

Бернадетт развернула бумагу, повертела мешочек в руках, поднесла к носу.

— Это замечательный подарок.

Артур рассчитывал,