– А Клара? – осторожно уточнил Глеб, сбив женщину с ее тирады.

– И с Кларой. Конечно, – пару раз нервно моргнув, подтвердила Ирена Мнишек. – Мне нравилась эта девочка.

– Считаете, Клара Новак мертва? – прищурившись, вновь перебил женщину Ковальский.

– Я не знаю, что и думать, старший следователь, – выдохнула рейяна и упала на стул рядом со столом Ковальского. – Не знаю, что и думать. Я в растерянности. И я… Я пришла просить вас! Пожалуйста!

Рейяна Мнишек подалась вперед, заглядывая Глебу в глаза.

– О чем? – спросил Ковальский.

– Пожалуйста, расскажите мне, как все было! – выдохнула Ирена с надрывом. – Я не могу успокоиться. Мне нужно!.. Мне нужно знать, что же случилось тогда. И кто! Кто посмел тронуть этого добрейшего из людей. Казик!.. Он был такой безобидный. Такой честный. Кому и зачем понадобилось его убивать?!

Дернув замочек крохотной сумки, женщина выхватила белый батистовый платок, вышитый по краю трогательными незабудками, и прижала его к глазам.

– Ну-ну, – даже немного растерялся Глеб. – Не плачьте.

Стремительно поднявшись, он отправился на кухню за стаканом воды, но через миг передумал и поставил греться чайник. За шумом он легко различил шелест бумаги и невольно хмыкнул. Но своего занятия не прервал. И даже плеснул в чашку с чаем немного травяной настойки, которая так и стояла на столике в углу.

– Вот, – сказал он, вернувшись и выставляя перед рейяной Мнишек стакан воды и чайную пару. – Выпейте чего-нибудь. Вам нужно успокоиться.

– Я молю вас! – почти вскрикнула женщина. Со стороны не было заметно, что еще секунд пятнадцать назад она спешно обшаривала стол старшего следователя.

– Глотните хотя бы воды, – настойчиво сказал Глеб.

Мнишек послушалась, нервно вцепилась в стакан и судорожно из него отпила, стуча по краю зубами.

– Что ж. Я могу вам поведать, как было дело, – выдержав паузу, сказал Ковальский. – Тем более вы имеете к этому непосредственное отношение.

– Вы о чем? – едва не расплескав воду, сдавленно спросила женщина.

– Ну… вы ведь знали Казимира Новака, – миролюбиво пояснил старший следователь.

– А… Да, – едва скрыв облегчение, пробормотала Ирена Мнишек.

Глеб поднялся, прошелся по комнате, выглянул в окно и переложил несколько папок на подоконнике из одной стопки в другую, прежде чем задумчиво сказать:

– С чего же начать?

Рейяна Мнишек молчала, лишь напряженно сжимала в одной руке стакан, а в другой – платок.

– Эта история началась довольно давно и в совершенно ином месте, не в Броцлаве… И хотя я не знаю некоторых деталей, начать стоит с самого начала, – продолжая прохаживаться, произнес Ковальский. – Не против, если я приоткрою окно? У нас тут довольно душно.

– Да-да, – обрадовалась Ирена. – Я как раз хотела вас попросить, старший следователь.

Открыв настежь одно из окон, вдохнув прохладный осенний воздух и осмотрев начавшие облетать яблони, Глеб усмехнулся своим мыслям и продолжил:

– Я не могу знать доподлинно, но подозреваю, что вся эта история началась в тот момент, когда в Откопанах встретились четверо. Эти горы – удивительнейшее место! Место, где для кого-то появляется просто неплохая работа. Место, которое способно сделать кого-то богатым. И место, в котором для некоторых заканчивается жизнь.

Ирена Мнишек потянулась к чашке, отпила и тут же закашлялась. Но ничего не сказала, лишь удивленно уставилась на чай.

– Мне сложно судить, кем были те четверо, но они определенно не были каторжниками. Вероятнее всего, они сами нанялись в рудники, а после сдружились, – продолжал тем временем Ковальский. – Магконтроль не хранит слишком подробных сведений, но случай, связанный с этой четверкой, записан в архивы.

– Вот как? – хрипло прошептала женщина.

– Да, – с кивком подтвердил Глеб. – Что было и как? Не знаю. Не мне судить. Я могу лишь предположить.

– Но как вы поняли, что начало истории нужно искать именно в Откопанах? – спросила Ирена Мнишек.

– Все довольно просто. Когда мы не нашли сведений о Казимире Новаке за пределами Броцлава, то мне пришла в голову мысль, что Новак зачем-то сменил личные данные о себе. Но зачем такое делать? Какова причина для подобного поступка? Здесь Новак проявил себя как талантливый фармацевт, вряд ли бы человек с такими способностями захотел бы терять хоть часть заслуженной репутации по какой-то глупой причине. Значит, причина была очень веской. Что-то такое, что он хотел бы забыть. Например, преступление. Или же… он просто не хотел, чтобы его нашли.

Мнишек напряженно следила за Ковальским и время от времени кидала взгляды на открытое окно.

– Медики – люди дотошные. Вы знали, что они отслеживают каждого выпускника? И за период, который я охватил, как наиболее вероятный, они потеряли сведения только о десяти медиках?

– Вот как? – нахмурилась Мнишек.

– Я мог бы попытаться отследить каждого из них, но лишь последние сведения об одном вызвали мой интерес. После недавнего нападения на банк, где мы обнаружили демонические следы, – сказал старший следователь. – И этим исчезнувшим бесследно медиком оказался Казимир Гольшанский. Человек маленький, незначительный даже. И весьма непримечательный. Его даже талантливым никто и никогда не называл. Но однажды этот медик перешел дорогу какому-то чинуше, связей которого хватило, чтобы Гольшанского сняли с должности и отправили латать рабочих в Откопанах.

Подойдя к своему столу, Глеб прихватил с тарелочки кусочек печенья, повертел его между пальцами, а потом хмуро продолжил:

– Видимо, именно во время работы там Гольшанский и познакомился с остальными. Судя по записям из архива, эти трое тоже не были рабочими, а в Откопаны их привели обстоятельства. И каждый из них хотел выбраться на свет из шахт, спастись от жизни, которая едва ли лучше той, что на годы, а то и на всю жизнь обеспечена каторжанам. – Ковальский разломил печенье и отправил половинку в рот. – До событий, запечатленных в архивах, Гольшанский проработал при рудниках четыре года. Этого более чем достаточно, чтобы изучить местные тайны. И, видимо, кто-то из четверки узнал о шахте, в которой прежде добывали дорогостоящие алмазы, но забросили из-за того, что гномы опасались спровоцировать прорыв демонов. И идея быстрого обогащения настолько вдохновила нашу четверку, что они решили рискнуть.

Глеб закинул в рот второй кусочек печенья и на пару минут замолчал. Ирена Мнишек его не торопила.

– Сколько раз эти четверо ходили в ту шахту – могу лишь догадываться. Но вряд ли они совершили больше одного-двух походов. А потом случилась трагедия, – сказал старший следователь. – Уходя в недра, четверо мужчин по незнанию таки добили шахту до опасной точки. И прорыв случился. В архивах упоминается, что в столь замкнутом месте он вызвал обвал и мощный магический всплеск. Маги и по сию пору не пытаются изучить место происшествия. Участие той четверки вычислили лишь тогда, когда их не смогли найти. Но всех четверых признали погибшими. Их и не пытались искать. Сопоставив все факты, несложно понять, что как минимум двое участников тех событий выжили. Это сам Гольшанский, сменивший фамилию и осевший в конце концов в Броцлаве. И тот, кто все эти годы не мог про него забыть. Тот, кто, как я понимаю, считал себя обманутым.