— Ты не спала всю ночь? — спросил я, чтобы скрыть свое смущение.

— Ничего. Со мной ничего не случится. Мне нужно было съездить домой, чтобы Андрей мог отлучиться за билетами. Но его мама согласилась остаться с детьми, пока я сижу с тобой.

— Мне уже лучше, — сказал я, повертев головой. На самом деле в голове у меня стоял тяжелый гул, словно ночью меня били молотом по черепу.

— Тебе нужно лежать — сказала она, — врачи считают, что у тебя был нервный срыв.

— Мне кто-нибудь звонил?

— Нет. Иди ложись.

Я только сейчас вспомнил, что стою в одних трусах. Странно, но я испытал нечто похожее на смущение. Хотя напротив стояла моя бывшая жена, видевшая меня в таком виде не один раз. Наверно, отношения мужчины и женщины — это самое сложное, чему мы учимся всю жизнь. И чему никогда не можем научиться. Мне было стыдно, что я стою перед ней раздетый. И стыдно за фотографию, которая висела на стене, за ее спиной.

— Мне нужно уйти, — упрямо сказал я.

— В таком виде? — ужаснулась Алена. — Ты с ума сошел. Иди ложись, через час приедут врачи. И потом, тебе уже звонили вчера вечером несколько раз с работы. Наверно, позвонят сейчас еще раз.

— Кто звонил? — Я резко выпрямился и чуть не упал. В голове пошел звон.

— Не знаю. Спрашивали, где ты находишься, а я сказала, что тебе плохо. Тебе как раз в это время делали укол.

Значит, уже звонили с работы… Я перевел дыхание. Мне нельзя оставаться дома. Нельзя оставаться здесь. Нужно срочно уходить. Раз меня ждали у моей двери, значит, хотели убрать именно здесь. Виталик попал случайно. При воспоминании о Виталике у меня заныло сердце. Но я дал себе слово держаться. Когда все закончится, тогда и буду плакать. А пока нужно все это выдержать.

Я ухватился двумя руками за дверь ванной.

Медленно вышел. Я не думал, что мне будет так плохо.

— Тебе нужно лечь, — упрямо повторила Алена.

— Нет, — выдохнул я, — мне нужно отсюда уехать. Обязательно, иначе будет поздно. И ты уходи, прямо сейчас уходи.

— Леня, это даже не смешно. В тебя вкатили столько лекарств. Ты не сможешь даже выйти из квартиры.

— Уходи, — попросил я и попытался оторваться от двери. Странно, когда я шел в ванную, все было не так уж плохо. А теперь пол уплывал у меня из-под ног. Я облокотился о стенку, помотал головой. — Алена, тебе нужно уйти, — повторил я. Затем спросил: — Ты все знаешь?

— Знаю. Его убили.

— Деньги пропали, — Простонал я.

— Ничего. Ничего, — сказала она, — не переживай. Мы с Андреем что-нибудь придумаем.

— Ничего не нужно придумывать, — возразил я, тяжело дыша, — я сам. Я все сделаю сам.

— Хватит, — она, видимо, с трудом сдерживалась. Я подумал, что иногда бывал несправедлив к ней. У меня тоже характер не сахар.

— Я найду деньги, — повторил я упрямо и пошел к дивану, опираясь о стенку. С трудом сел на диван. Перед глазами плыли какие-то круги. — Кто мне звонил? Они не назвали себя?

— Нет. Звонили три раза. И каждый раз разные голоса. Два раза сказали, что с работы. Один раз не представились. Потом сотрудники прокуратуры приезжали и спрашивали, где ты был вчера вечером. Я рассказала, что ты был у нас дома. Они позвонили Андрею, все перепроверили. Дежурный милиционер тоже подтвердил, что ты не приходил сюда до того, как убили… — она не стала называть имя Виталика. — До того, как произошло убийство, — поправилась она.

— Значит, они проверяли мое алиби, — понял я, проверяли, мог ли я оказаться здесь в тот самый момент, когда убивали Виталика. Неужели они думали, что я могу застрелить своего друга у дверей собственной квартиры? Впрочем, что бы они ни думали, Алена отвела от меня главную угрозу. Я даже не подумал, что в убийстве Виталика в первую очередь могут подозревать именно меня. Но если они точно знают, где я был в момент убийства, то пока им будет не до меня.

Голова болела, меня начало немного тошнить. Интересно, какие наркотики мне вчера кололи? Или кололи что-нибудь другое? Похоже, убийцы сплоховали. Я вчера ночью был в таком состоянии, что они вполне могли подослать под видом врача своего человека, который вкатил бы мне такое снадобье, что я на всю жизнь остался бы дебилом.

— Алена, почему ты не уходишь? — твердил я свое, как будто во всех моих бедах была виновата именно она. Я взял брюки и, морщась от боли, надел их. Затем потянулся к рубашке. Она оказалась мятой.

— Подожди, я принесу другую, — предложила Алена, выходя в спальню. Через минуту она вернулась со свежей рубашкой. Обычно я сдаю их в стирку знакомой женщине, которая сама забирает и приносит белье. Но откуда Алена знала, где лежат мои рубашки? Наверно, ночью она осмотрела мою квартиру. Видимо, она угадала ход моих мыслей и, протягивая рубашку, смущенно произнесла: — Я искала там свежие простыни, чтобы постелить тебе на диване. У тебя в спальне всегда такой беспорядок?

— Спасибо, — кивнул я, надевая рубашку, оставив без внимания ее шпильку относительно моего холостяцкого порядка. — Алена, ты должна уйти, — повторил я в который раз.

— Ты опять за свое. Не волнуйся, я долго сидеть не буду. Приедет врач, посмотрит тебя, и я сразу же уеду.

— Не подумай, что ты мне мешаешь, — у меня не было сил с ней спорить, — я имел в виду совсем другое. — И вдруг стал рассказывать. Очень тихо, не повышая голоса: — Семена Алексеевича убили из-за меня. Я узнал одну тайну и рассказал ему обо всем. Его убили, а я не смог этому помешать. Я его фактически подставил. Сегодня ночью из-за меня убили Виталика. Должны были убрать меня, а застрелили Виталика. Перепутали. Я не успокоюсь, пока не найду убийц. Ты можешь возражать, кричать, даже плакать. Но я все равно оденусь и выйду из квартиры. Я должен найти убийц, и меня никто не остановит.

Я умолк и услышал тишину. Я говорил тихо, так тихо, что было слышно, как тикают мои часы. Значит, для того, чтобы тебя слушали, совсем необязательно кричать. Орать друг на друга, как часто мы это делали с Аленой. Можно говорить очень тихо, но тебя все равно услышат. Алена услышала. Вернее, она поняла, что меня сейчас действительно ничем не остановить.

— Когда ты хочешь уйти? — спросила она.

— Прямо сейчас. — Я сделал новую попытку подняться. Но у меня не было сил даже пошевелиться. С каждой минутой сил не только не прибавлялось, но, наоборот, остатки сил покидали меня. Мне ужасно хотелось спать. Но я понимал, что если засну, то врач, который приедет сюда, может сделать мне такой укол, после которого я уже не встану.

И в этот момент позвонили в дверь.

— Не открывай, — шепотом попросил я Алену, — нельзя открывать.

Она молча кивнула. Тогда я шепотом спросил:

— Где мой пистолет?

Она поднялась и вышла в другую комнату. Как быстро она сумела здесь сориентироваться! Ах, да, она вчера помогала меня раздевать и, очевидно, убрала мой пистолет. Через несколько секунд Алена вынесла мне оружие. Я взял его, голова все еще кружилась. С оружием в руках я чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере хотя бы одного из этих подонков я сумею пристрелить.