— Он воспитал не только нас с Максом…

Динар улыбается.

— Ты долго не получалась у Даяна со Светой, а мы с Максом были, мягко говоря, раздолбаями. Неудивительно, что они так мечтали о девочке.

— Я не об этом.

— Даян очень много мне дал, Наташа. Но я всё же другой. Не такой, как вы с Максом. Хотя и имею тенденцию к долговременной любовной привязанности к одному человеку.

Его признание будоражит, а когда он перехватывает мою шею и настойчиво целует с языком, пульс зашкаливает и начинает кружиться голова. Через минуту Динар как ни в чём ни бывало отворачивается, достаёт тарелку и накладывает Тимуру кашу. Ставит её у приоткрытого окна, чтобы остывала.

— Я кое-что тебе не рассказывала. Может, теперь это не к чему и ты всё и так знаешь, но Карина…

Динар резко поворачивается, прожигает взглядом и качает головой.

— Только не о ней, Наташа. Не нужно, пожалуйста. Действительно тяжело. — В его голосе слышится боль.

— Мне тоже тяжело о ней вспоминать и говорить, но это важно, Динар. Тот человек, которого ты подозревал в гибели своей жены… Он и Карина… Они никогда не были с ним заодно. Этот мужчина изнасиловал её, а потом откупился деньгами за всю грязь, что с ней сделал. Карина ни в чём не виновата.

Динар хмурится и недоверчиво смотрит мне в глаза.

— Откуда ты знаешь про изнасилование?

— Карина рассказала. Незадолго до нашего с тобой расставания. Я думала, что ты знал...

— Нет! — Динар ударяет кулаком о столешницу. — Она не делилась со мной такими подробностями, а зря. Об этом я узнал от Воронина. После её смерти. Пока я другими делами занимался, она свои многоходовки мутила, собирала на него досье за моей спиной. Собственно, за это нас и обстреляли, когда мы вернулись из очередной командировки. Грязные махинации рано или поздно вылазят наружу. Воронин пошёл самым простым путём: задался целью устранить мешающих ему людей, которые знают о нём правду и имеют на руках доказательства его вины в совершённых преступлениях. Я иначе планировал всё сделать. Сейчас эта сволочь сидит в тюрьме, выйдет не скоро, но мне от этого не легче! Это я недосмотрел за Кариной. Она погибла из-за меня, — в сердцах бросает он.

— Ты говорил, что вы с Максом не совсем честный бизнес вели… — вспоминаю я наш разговор в кафе.

— Несколько лет назад мы придумали упрощённую схему по обналу. Мозги у Макса отлично работают, — усмехается Динар. — Но в команде он не ладит ни с кем, делиться не любит, вспыльчивый очень. За границей он сам по себе, а здесь, учитывая уголовное прошлое, из него верёвки вить начнут, с имеющимся арсеналом слабых мест и гениальных идей мальчиком на побегушках до конца жизни будет. Ему нельзя возвращаться в Россию.

— Слабое место — это ты про семью?

— Ну а про кого ещё? Они, кстати, четвёртого, ждут. Надя опять беременна. Ты знала?

— Что? — Мои брови летят вверх, ладони становятся влажными.

Вот так новости!

— Упс, — расплывается в улыбке Динар. — Не знала?

Закусив губу, отрицательно качаю головой.

— Ты не шутишь?

— Не шучу. По видеосвязи звонил ему на днях. Девчонки проболтались. Спорили над именем для братика или сестрёнки. Надя опять в больнице. Тяжело ходит.

— Карина хотела быть крёстной нашему ребёнку…

Не знаю, зачем я об этом вспоминаю и говорю. До сих пор не могу поверить, что её больше нет. Кажется, что она уехала в другую страну и скоро вернётся, я смогу её обнять и попросить прощения...

— Не добивай меня, Наташа. Скажи, что Карина ничего не знала про твою беременность, — произносит Динар, и столько отчаяния в его глазах в это мгновение.

— Не знала. Просто она как-то вслух обмолвилась о своём желании...

— Карина меня сильно проклинала, что я с тобой не объяснился. Говорила, что придёт день, когда я буду локти кусать, что отпустил тебя. И оказалась права. Во многом оказалась права. Зря я её не послушал. И перед смертью она тебя вспоминала, я не забуду этот момент до конца своих дней.

— Она звонила, чтобы рассказать мне правду? — дрожащим голосом спрашиваю я.

Динар кивает.

— Несколько раз, когда ты не отвечала на её звонки, она после этого приходила ко мне в кабинет и демонстративно швыряла на стол заявление об увольнении. Потом, конечно, тут же его рвала, когда я тянулся за ручкой, чтобы подписать, и следом обзывала меня нелестными словами. Прессовала жёстко. Однажды я не выдержал и отправил её к Измайлову, в Москву. Выбесила тогда очень сильно. И лучше бы я не позволял ей возвращаться, — печально вздыхает он. — Но, скорее всего, Воронин и там бы до неё добрался. Отступать она не собиралась.

Так больно в груди. Я прекрасно понимаю чувства Динара. Мы оба виноваты в её смерти. Жаль, что время не повернуть вспять и ничего нельзя изменить.

— Мам, я всё, — слышу голос Тимура и вздрагиваю.

Сын доел яблоко и показывает пальчиком на тарелку с кашей. Мне приходится взять себя в руки. Вытираю слёзы и иду кормить Тимура, а Динар выходит из кухни, сказав, что ему нужно позвонить Паше.

Наташа

Я три года не была в доме Динара. Здесь ничего не изменилось с момента моего ухода. Всё осталось так же. Украдкой смотрю на Асадова, который стоит у окна, — того самого, возле которого он курил, когда я уходила от него тем вечером, — и замечаю, что он наблюдает за нами с Тимуром, вложив руки в карманы брюк. Я часто ловлю на себе его взгляды, и каждый раз мне от них не по себе. О чём он думает в эти моменты? Вот бы иметь возможность забраться в его мысли и хорошенько в них покопаться.

— Всегда задавалась вопросом: зачем тебе такой большой дом.

— А я всегда отвечал, что с детства о нём мечтал, потому что жил в спичечном коробке. Я скоро выставлю его на продажу, — говорит Динар с невозмутимым лицом.

— Что? — искренне недоумеваю я. — Зачем? Ты же его так любил...

— Да. Ты правильно заметила: любил. Буду присматривать жильё в Европе. В Питере я редко теперь бываю.

— Почему?

— Почему не бываю в Питере или почему буду покупать жильё в Европе?

— И то и другое.

— Так совпало, — Динар подходит ближе. Поднимает ладонь и гладит меня по щеке. — Сейчас Паша приедет, мне нужно будет с ним немного пообщаться. Весь дом к вашим услугам. В твоей комнате, кстати, всё так и осталось лежать на своих местах. И даже кое-что из вещей.

— Я жила в ней от силы неделю. До поездки в Австрию. А всё остальное время потом проводила в твоей спальне...

Динар снова расплывается в улыбке и, покачивая головой, идёт к лестнице. Ну вот о чём он опять подумал?

Странные я испытываю чувства. Почему-то жаль, что Асадов решил продать дом, но с другой стороны, он никогда и ничего не делает просто так. Значит, у него есть на то веские причины. Тимур тянет меня на улицу. Ему понравилась лужайка перед домом. Я быстро осматриваюсь по сторонам и замечаю, что в охране поубавилось людей. Дом действительно выглядит заброшенным и безжизненным, хотя с виду вроде ухоженный. Вольер пустует, бассейн накрыт чёрным тентом. Становится грустно. Я пережила здесь самые яркие моменты.