— Моя ж ты догадливая девочка, — говорит Динар, и его руки сжимают мои полушария.

На коже остаются следы от пальцев, но мне мало. Я кусаю губы, хотя и понимаю, что молчать всё равно не смогу. Хорошо, что Тимур крепко спит.

У меня вырывается протяжный стон, и Динар тут же заменяет грубость нежностью, подводит меня к кровати и опрокидывает на матрас, устраиваясь рядом. Гладит рукой низ живота и будто невзначай задевает резинку трусов и мой шрам от кесарева. Его губы и руки везде. Я близка к помутнению рассудка. Едва дышу, мечтая, чтобы не останавливался, продолжал трогать и ласкать. Влажные горячие губы впиваются в шею, и до слуха доносится, как он возится с ремнём на джинсах. Тело сводит судорогой от предвкушения. Кажется, я сойду с ума, если не почувствую его в себе.

Когда мы избавляемся от остатков одежды, придвигаюсь ближе, обнимаю Динара за шею и перебираю пальцами жёсткие волосы на затылке. Он жадно меня целует, тараня языком. Воздуха катастрофически не хватает, но это последнее, о чём я сейчас думаю. Наши взгляды встречаются, и он медленно входит в меня. Действительно старается быть нежным, но я хочу его силу. Хочу его в себе. Без остатка. Двигаюсь навстречу бёдрами, царапаю его плечи в знак протеста.

— Совсем не хочешь нежно, да, маленькая? — шепчет он сквозь стиснутые зубы и быстро меняет правила.

Наращивает темп толчков, входит мощно, интенсивно, и я вскоре срываюсь в пропасть, сотрясаясь в экстазе. Наблюдаю за Динаром, которого накрывает следом. Он красиво кончает — я слежу за его лицом в это мгновение. Волна оргазма отступает, но его глаза всё такие же тёмные. Он просовывает руку между нами, растирает пальцами сперму по моему лобку, проводит ими по половым губам, не сводя с меня напряжённого взгляда. Если бы я могла, то кончила бы ещё раз от интимности этого момента. Почему он вызывает такие эмоции и чувства? И почему каждый раз они такой силы, что на глаза наворачиваются слезы?

— Скажи, как так получилось, что ты забеременела? — вдруг спрашивает Динар. — Мы ведь предохранялись, я всегда контролировал этот процесс. Ты пропустила приём таблеток?

— Всего пару дней. Мне было от них нехорошо и постоянно тошнило. О том, что нахожусь в положении, я узнала на юге. Сначала сильно испугалась ответственности. Одна, в другом городе, без близких... Потом пошла на УЗИ. Срок поставили десять недель. Я увидела нашего ребёнка на мониторе, мне дали послушать его сердцебиение и... всё. Поняла, что пропала. И заодно нашла своё успокоение. Ты меня очень обидел, Динар. Я презирала тебя за то, что ты так со мной поступил, но когда услышала, как бьётся его сердечко… Осталась лишь горечь, что мы никогда не будем вместе. Спустя несколько месяцев я впервые увидела сына... Мне его медсестра принесла, когда я отошла от наркоза. Он тёмненький, крошечный, красивый... Над нами всё отделение умилялось и многие подшучивали, что мне нужно бы сделать тест ДНК, вдруг перепутали с кем-то из детей. Но я точно знала, что не перепутали, а он твоя маленькая частичка...

Между нами повисает тишина. Динар меняется в лице. Никогда ещё я не видела в его глазах столько отчаяния и боли.

— Ты говорил, что я бы до тебя не дозвонилась... Потому что был в реанимации?

Асадов тяжело вздыхает и отводит взгляд.

— Да, в тот день, когда ты рожала Тимура, мне... тоже было не совсем хорошо, — чужим голосом говорит он.

— Как это случилось?

Касаюсь пальцами выпуклой белой отметины, чуть ниже ключицы. Динар заметно напрягается и морщится. Ему действительно неприятно, когда я прикасаюсь к его шрамам?

— Я должен был встретиться с Пашей. Он как раз прилетел из другого города. Мы чуть-чуть разминулись. Буквально на полчаса. За это время я много крови потерял, ранение было серьёзным, я ушёл в глубокую отключку. Долго не приходил в себя. Если бы не появление Паши, возможно, всё по-другому закончилось бы.

Намекает, что мог бы не выжить? От этой мысли всё сдавливает внутри и на глазах выступают слёзы. По сердцу будто ножом полоснули.

— Он помог тебе?

— Да. И мне грех жаловаться на людей, которые окружали и окружают меня по жизни. Среди них никогда не было предателей. Я про ближний круг: Карина, Паша, Макс, ты. И даже Берг. Вот от него я никак не ожидал поддержки. Да, он делал и продолжает много чего делать ради денег, и всё же. Он не оставил в беде, хотя мог утопить и меня, и мой бизнес.

— Может, причина не только в деньгах, а в том, что ты очень умный и у тебя всё в порядке с принципами? Люди видят это...

— Может быть, Наташа. Не знаю.

Динар быстро целует меня и поднимается с кровати.

— Как бы там ни было, я, определённо, везунчик. У меня есть вы с Тимуром. И это самое главное. Ладно. Иди в душ, — кивает на дверь.

— Одна? — игриво приподнимаю бровь.

— Одна. Я чуть позже подойду, иначе ты не помоешься, — улыбается он в ответ.

Динар долго не появляется в ванной, я выключаю воду и возвращаюсь в спальню, замотавшись в полотенце. К удивлению, застаю Динара сидящим на постели со своими детскими снимками. Я их хранила на полке в изголовье кровати. И как только всё находит?

— Ты поэтому не пришёл ко мне в душ? Залип над фотографиями?

Динар будто не слышит меня.

— Помимо стены тщеславия у меня тут и шкатулка воспоминаний, — тихо говорю я, приближаясь. — Чужих, правда, но эти фото... Даже не верится, что ты таким был. Мне нравится этот снимок, — показываю на тот, что лежит в аккуратной стопке на самом верху.

— Каким? — Он поднимает глаза.

— Беззаботным и улыбчивым. Я Максу её скидывала, а он никак не отреагировал.

— Отреагировал, — грустно улыбается Динар. — Мне переслал с подписью «Для мудака». Я ещё тогда удивился, где он эту фотку откопал, а оказывается, это ты в Питер прилетела и архивы подняла. Теперь всё встало на места.

— Не знаю, что на меня нашло. Я тосковала по тебе… Очень сильно, — признаюсь я, чувствуя, как всё натягивается внутри, словно струна.

Тяжело говорить о прошлом, но лучше сейчас всё выяснить. Разом. Чтобы больше не возвращаться к этим темам. Чтобы двигаться вперёд.

— Накануне нашей встречи на кладбище мне Даян приснился, попросил навестить. Про ветки у дома какие-то говорил. Я лишь потом понял, к чему был этот сон. Я ведь и правда давно его не навещал. Больше года, точно. И у Карины не был на годовщине. Поехал на кладбище, и мы с тобой встретились... Я держался из последних сил. Так хотелось наплевать на данные себе обещания больше никогда не приближаться к тебе...

Я забираю снимки из рук Динара, кладу их на стол и сажусь на его колени. Обнимаю за широкие плечи. Он прижимает меня к себе, словно я — всё, что у него есть, зарывается носом в моих волосах.

— Я хочу тебя... Опять, — шепчу ему в висок и чувствую, как Динар расплывается в улыбке.

— Затрахаю тебя, маленькая, после таких признаний. Не боишься?