Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще до своего вторжения в Англию принц Оранский обещал императору Леопольду I обеспечить толерантное отношение к католикам-рекьюзантам, а в январе 1689 г. заверил испанского и австрийского послов, а через них и римского папу, что со временем католики получат права на полную толерантность и что вторжение в Англию направлено против короля Франции, а не против католиков. Вильгельм не мог допустить создания католической лиги, а для этого ему необходимо было поддерживать союзнические отношения с теми европейскими государствами, во главе которых стояли католики.
В 1680-х гг. Людовик XIV вступил в конфликт с папой Иннокентием XI по вопросам, связанным с контролем над французской церковью, правами французского посольства в Риме и избранием архиепископа-курфюрста Кёльна. К осени 1688 г. отношения с Римом испортились до такой степени, что во французской прессе была развернута кампания очернения папы. Людовик даже подумывал о нападении на папское государство и с этой целью держал в Средиземном море флот. Именно по этой причине, к которой следует добавить заговор на английском флоте, голландский флот смог беспрепятственно пересечь Ла-Манш, а французский король оказался неспособен поддержать Якова II. Со своей стороны, Иннокентий XI одобрил вторжение принца Оранского в Англию и «славную революцию», сочтя эти события ударом по Людовику. В ответ Людовик обвинил папу в пособничестве Вильгельму в деле смещения законного католического монарха.
Надо сказать, что в конце 1680-х гг. Вильгельм оказался в уникальной ситуации. С одной стороны, находясь в окружении католических государств, он должен был всячески доказывать, что причиной вторжения в Англию является не защита протестантизма, а необходимость противостояния французскому экспансионизму. С другой стороны, в самой Англии ему и его соратникам приходилось доказывать, что он действует, защищая протестантизм – в широком, европейском смысле – против католической угрозы. Когда в сентябре 1688 г. голландцы приняли решение о вторжении в Англию, было решено одновременно проводить две разные политико-пропагандистские стратегии.
Чтобы обеспечить поддержку англикан, было сочтено необходимым представить принца Оранского защитником престолонаследия и не акцентировать его приверженность толерантности. При комплектовании войск перед вторжением в Англию офицеры и солдаты католического вероисповедания были оставлены защищать голландскую землю, а вместо них призваны гугеноты. В то же время необходимо было обеспечить поддержку английских диссентеров, которые получили соответствующие заверения в толерантности. Вообще говоря, не было ни одной конфессии, которой Вильгельм не пообещал бы толерантность, в том случае если это шло на пользу военным действиям.
Вторая линия пропаганды, напротив, была направлена на то, чтобы не акцентировать приверженность Вильгельма англиканской супрематии и подчеркивать вместо этого его приверженность толерантности, распространенной и на католиков. Эта линия была крайне необходима Нидерландам: Вильгельм больше всего опасался, что, пока его войска и флот будут завоевывать Англию, сухопутные границы республики окажутся незащищенными. «Толерантность» была жизненно необходима и голландским Генеральным штатам, и статхаудеру, а убеждать в приверженности именно этой политике приходилось не только Австрию и Испанию, но всю Европу в целом, в том числе папское государство, Бранденбург, Ганновер и германские княжества, в 1672 г. выступавшие союзниками Людовика в войне с Нидерландами.
В отсутствии сугубо протестантских мотивов необходимо было убедить и голландских католиков. Для этого городские советы в Нидерландах дали гарантии католическому духовенству, что они сами, их церкви и приходы находятся под защитой государства. Одновременно бургомистры вызвали к себе проповедников-кальвинистов и пригрозили им серьезными неприятностями в случае антикатолических выступлений. В Амстердаме и нескольких других городах было разрешено открыть новые католические храмы.
Сразу после вторжения в ноябре 1688 г. Людовик объявил войну Нидерландам (война Англии была объявлена в мае 1689 г.) и развернул активную контрпропагандистскую кампанию, которая должна была убедить католическую Европу, что Голландская Республика и ее статхаудер вместе с протестантскими союзниками начали религиозную войну с целью ликвидации католицизма. К началу 1689 г. пропагандистская война охватила всю Европу.
Важнейшим шагом, убедившим католиков Европы в том, что Вильгельм выполнит свои обещания, стало подавление антикатолических беспорядков в Лондоне. Вопреки призывам его английских советников не вводить в Лондон войска, он поступил прямо противоположным образом, чтобы не допустить широкомасштабной резни католиков. За вводом войск последовала декларация, которая призывала всех католиков, не проживавших постоянно в городе, покинуть его пределы ради сохранения мира и порядка.
Вторым важнейшим шагом в этом направлении стал принятый в мае 1689 г. Акт о толерантности и неразрывно с ним связанное объявление войны Франции. «Ибо в кратко-, средне– и, вероятно, долгосрочной перспективе занятие принцем трона Англии, а также Шотландии и Ирландии могло быть поддержано Объединенными Провинциями, его католическими союзниками и хотя бы некоторыми англичанами (возможно, он мог обойтись без шотландцев и ирландцев) только в том случае, если сопровождалось войной с Францией и введением действенной религиозной толерантности в Англии – толерантности, распространенной также и на католиков» [330] .
И император, и Испания не спешили признавать Вильгельма и Марию, сделав это только в июле 1689 г., после дополнительных разъяснений со стороны Вильгельма, сославшегося на «дикую и импульсивную природу» английской нации, упрямство англиканской церкви и парламента, не желавших толерантности ни к диссентерам, ни к католикам. Вильгельм заверил союзников в том, что в будущем католики в этой стране будут пользоваться полной толерантностью, защищаемой законом. В чрезвычайных обстоятельствах военного противостояния Акт о толерантности был нужен Вильгельму лишь как предлог для проведения королевской властью реальной, практической политики толерантности— зачастую вопреки закону и в обход его статьям, но в согласии с данными обещаниями.
Англиканская церковь была ослаблена, потеряв многих прихожан; диссентеры, напротив, усилили позиции, открыв свои академии и школы; католики больше не преследовались. В конце концов, все это весьма напоминало прагматичную политику, которую Вильгельм проводил в родной Голландии: законы, даже строгие, – это одно, а реальность правоприменения – нечто совершенно другое.
Итак, с точки зрения яковитов и тех, кто указывал на цену «чужой» для англичан войны, перекачка ресурсов за границу представляла собой предательство и грех. Однако как только англичане изображались как народ, заключивший завет с Богом, помощь зарубежным протестантам начинала выглядеть высочайшим национальным долгом. «Сам их [англичан] статус как избранного народа требовал, чтобы они приняли Божьего воителя, даже если он иностранец по рождению; он требовал также, чтобы они действовали, встав во главе всех протестантов и поддерживая битвы за Божье дело за пределами своих границ» [331] .
Третьей задачей, которую попыталась решить группа вильгельмитов, было политическое объединение вигов и тори, что бы ни означали эти понятия. Первое английское правительство Вильгельма попыталось примирить недавних оппонентов. Однако объединения под общими знаменами не произошло, и до конца своего правления в 1702 г. Вильгельм наблюдал борьбу двух лагерей, разделенных, как и прежде, по конституционным вопросам, по вопросу об отношении к диссентерам, а кроме того, стремившихся, каждый по отдельности, добиться благосклонности короля. Опора на одну партию, а именно на тори, которые находились у власти в 1690–1693 гг., тоже не принесла успеха, завершившись парламентским кризисом в результате активной политической кампании вигов. Последним удалось убедить короля, что тори не способны эффективно снабжать корону деньгами для продолжения военных действий. Приход к власти вигов содействовал консолидации тори, сумевших в конце концов вновь расшатать только что стабилизировашееся положение. И так продолжалось на протяжении всего правления Вильгельма.