Благодаря торговле Ускюдар разбогател и превратился в стамбульский ильче. Отсюда ежегодно уходили в Мекку и Медину верблюжьи караваны, груженные подарками. Именно в Ускюдаре заканчивался Великий шелковый путь – главный коммерческий маршрут Древности и Средневековья. Английское и французское слово «turquoise» («бирюзовый») происходит от старофранцузского «pierre turquoise» («турецкий камень»). Бирюзу добывали в Хорасане – исторической провинции Ирана; оттуда ее экспортировали по Великому шелковому пути через Турцию в Европу – поэтому у европейцев бирюза ассоциировалась с Востоком.[55] Ускюдар же являлся одним из лучших мест на Востоке для покупки бирюзы.

Связи османского Стамбула с государствами Европы были гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Принято считать, что Англия всегда видела в Порте опасного соперника – но в Ускюдаре находится уникальное здание, напоминающее о том, как в XIX веке необходимая османам помощь пришла именно с Британских островов. Речь идет о казармах Селимие.

Первые казармы появились в Ускюдаре в 1799 году при Селиме III. Строительством руководил Крикор Бальян; простые стамбульцы работали каменщиками, землекопами и грузчиками. Среди них был курд Заро Ага – старейший долгожитель Турции. Он родился то ли в 1774 году, то ли в 1777 году и умер в 1934 году в городской больнице в Шишли – в возрасте 157 или 160 лет. Заро Ага был свидетелем правления 10 падишахов (от Абдул-Меджида I до Мехмеда VI) и дважды встречался с Ататюрком, к которому обращался: «Мой султан». Выходец из бедной семьи, Заро Ага трудился в Стамбуле сторожем, дворником и носильщиком. Помимо казарм Селимие, он также участвовал в постройке мечети Меджидие в Ортакёе и мечети Нусретие в Топхане. Казармы простояли недолго – в 1807 году их сожгли янычары. Возведение новых казарм началось только в 1828 году – через 2 года после того, как Махмуд II уничтожил янычарский корпус, и завершилось при старшем сыне Махмуда – Абдул-Меджиде I.

В годы Крымской войны (1853–1856) казармы отдали под госпиталь. В 1854 году в Стамбул прибыла англичанка Флоренс Найтингейл – основоположница сестринского дела, спасшая тысячи турок. Она заботилась о пациентах и методично реализовывала принципы санитарии. Солдаты называли ее «дамой с лампой» – по ночам Флоренс обходила палаты со светильником в руках. В результате ее деятельности смертность снизилась с 42 % до 2 %. Абдул-Меджид I подарил самоотверженной женщине множество медальонов и браслетов. Сегодня они, как и легендарная лампа, выставлены в музее Флоренс Найтингейл, который организован в казармах Селимие.

Обычная поездка из Европы в Азию начинается на причале Эминёню. Паром отчаливает и набирает скорость. Позади остаются Новая мечеть и Сулеймание. По левому борту из тумана вырисовываются очертания Долмабахче, по правому – вырастает Девичья башня, романтический символ Стамбула.

В истории Девичьей башни нет никакой романтики. Первая информация о ней датируется IV веком до н. э., когда Афины воевали со Спартой. Азиатская часть нынешнего Стамбула принадлежала Спарте, европейская – Афинам. Выиграв войну, Афины решили обезопасить свои территории со стороны Босфора; для этого на маленьком острове посреди пролива возвели крепость с башней.

Столетиями башня служила маяком, пунктом сбора податей с проходящих по Босфору судов, карцером для приговоренных к смертной казни, изолятором для больных во время эпидемий чумы и холеры – и даже местом, откуда давали праздничные салюты. Также здесь хранили боеприпасы и корабельные снасти, а в годы Второй мировой войны держали запас бочек с цианидом натрия для военной промышленности (их вывезли только в начале 1980-х годов). В 1999 году в башне открыли смотровую площадку и ресторан – одни из самых дорогих в Стамбуле. Однако народная молва приписывала Девичьей башне таинственное прошлое, – и горожане, очарованные ее одиночеством, слагали о ней удивительные легенды.

Согласно одной из них, султану предсказали, что его любимая дочь погибнет в день своего 18-летия. Опечаленный султан велел построить на островке посреди пролива красивую башню и отправил туда дочь, дабы уберечь ее от смерти. Девушка жила в одиночестве, окруженная быстрыми водами Босфора. В 18-й день рождения отец прислал ей в подарок корзину с фруктами и цветами. Из корзины выползла змея и ужалила принцессу. Это предание вдохновлено историей о самоубийстве Клеопатры. Плутарх приводит версию, согласно которой египетскую царицу укусил аспид, спрятанный в вазе со смоквами. В стамбульской легенде девушку спас персидский принц – и, получив известность в Европе, она легла в основу сказки о спящей красавице.

Вторая легенда о Девичьей башне связана с эллинистической культурой. В IV–III веках до н. э. побережье Босфора было усеяно греческими колониями. Местные жители создали миф о юноше Леандре и девушке Геро – жрице Афродиты. Ради Леандра она нарушила обет безбрачия, обязательный для служительниц культа. Влюбленные встречались в башне, где жила Геро. Каждую ночь юноша доплывал до середины пролива, а Геро освещала ему путь фонарем. Но олимпийские боги узнали о клятвоотступничестве жрицы. Разгневавшись, они в ненастную ночь погасили фонарь. Леандр утонул. Геро бросилась с башни в темные воды Босфора. Этот классический античный сюжет окутал Девичью башню ореолом жертвенности, и у нее появилось второе название – Леандрова. Оно увековечено в наименовании картины Айвазовского «Вид Леандровой башни в Константинополе» (1848).

Третья легенда гласит, что в VII веке мусульманский воин Сейид Баттал Гази влюбился в Анастасию – дочь византийского императора Юстиниана II. В отличие от мифических Леандра и Геро, Баттал Гази был реальным человеком. Его имя встречается в ассирийских, арабских и византийских источниках. Народная молва наградила Баттала сверхъестественной силой – в старых анатолийских сказках он побеждал чудовищ и в одиночку уничтожал полчища врагов. Юстиниан II спрятал Анастасию в башне на острове, но Баттал похитил девушку. На этом заканчивается первая версия легенды.

По второй версии, в ходе первой арабской осады Константинополя (674–678) Баттал сражался на стороне Омейядов и встретил смерть под стенами византийской столицы. После очередного сражения он уснул – но вскоре на горизонте показалась византийская конница, и Анастасия бросила в любимого камешек, дабы разбудить его. Будучи брошенным с городских стен, камень попал прямо в сердце Батала. Так на Востоке родилось выражение «камень любви», синонимичный фразеологизму «медвежья услуга».

Стройный силуэт Девичьей башни видят все, кто приплывает из Европы в Азию. Еще один символ азиатской части Стамбула, который прекрасно видно с Босфора, – знаменитый вокзал Хайдарпаша.

Хайдарпаша был начальным пунктом Багдадской железной дороги – отсюда уходили поезда в Сирию, Армению и Иран. В романе Агаты Кристи «Убийство в “Восточном экспрессе”» Пуаро прибывает в Стамбул из Алеппо на Хайдарпашу, переправляется на пароме через Босфор, доезжает до вокзала Сиркеджи в европейской части города и там садится на «Восточный экспресс». Сиркеджи представлял собой конечный пункт «Восточного экспресса» – легендарного поезда класса «люкс».