– То есть?

– Ну, это… Все равно бы уволили, а без газеты куда ему? До пенсии, правда, немного оставалось… – Ответственный секретарь вздохнул и вновь опустил глаза на страницу материала, давая понять, что разговор окончен.

Павел зашел в свой кабинет. Здесь было тихо и как-то безжизненно. Стол Скуратова совершенно пуст. Лишь пустая пепельница сиротливо стояла на одном из углов. Даже традиционный запах застарелого табачного дыма почти не чувствовался.

Павел присел за свой стол и задумался. Итак, Поручик Голицын мертв. И причина этому… Неужели действительно он? А возможно, просто совпадение. Стечение обстоятельств. Здоровье у покойного было хлипкое, и алкоголь тому способствовал. А может, продуло. Вон фрамуга вечно отворена. Или дома просквозило. К тому же возраст.

Однако все эти доводы самому Павлу казались весьма слабыми. Как за несколько дней вполне здоровый, хотя и пьющий, человек сгорел без остатка? Нет, видно, в смерти Поручика Голицына имеется прямая его вина. Визит в квартиру со странным номером 1001 принес свои результаты.

Внезапно Павлу почудилось, что в кабинете, кроме него, присутствует еще некто. Ощущение это на первый взгляд выглядело вовсе нелепо, однако юноша явственно почувствовал: за спиной у него словно колеблется воздух. Вот слабое дуновение коснулось затылка, пробежало по волосам… Павел, превозмогая себя, обернулся. Никого. Просто нервы разгулялись. И ничего удивительного. Если учесть, что происходило с ним за последние дни, вполне возможны любые неожиданности. Видно, слабый сквознячок производил впечатление некоего присутствия.

В коридоре послышались громкие голоса. Павел отворил дверь и опешил. Два дюжих молодца проносили мимо двери гроб. Голова Поручика Голицына безжизненно подскакивала на набитой стружками подушечке. Павел напряженно вгляделся в мертвое лицо. Черты его, и без того испитые, еще больше обострились. Грязно-желтая кожа была покрыта бурыми пятнами, рот полуоткрыт, и в уголках черных губ пузырьками запеклась непонятная жидкость.

Гроб пронесли в конференц-зал и установили на табуретах. Рядом поставили два венка, а на укрытое белой простыней тело положили несколько чахлых гвоздик.

Павел стоял поодаль, не приближаясь к гробу, и разглядывал присутствующих. За последние несколько дней это были вторые похороны, на которых он присутствовал.

Собрались все находившиеся в редакции сотрудники. Физиономии у большинства были скорбно равнодушные, две-три немолодые женщины проронили несколько слезинок. Даже супруга усопшего, казалось, не особенно горевала. Смертельная усталость и безразличие читались на угрюмом лице.

Шеф произнес небольшую речь, в которой он отметил высокий профессионализм покойного журналиста, его несомненные заслуги в освещении человеческих пороков и безотказность в работе.

Слова эти, по мнению Павла, звучали фальшиво, тем паче что не далее как три дня назад тот же редактор говорил в адрес Поручика Голицына совсем другое. Больше никто ничего не сказал. Чувствовалось: все с нетерпением ждут конца тягостной церемонии. Он не заставил себя ждать. Те же могучие хлопцы подхватили гроб и сноровисто поволокли его к выходу из здания. Дальше все было как обычно: автобусы, бесконечный поток машин, рядовое кладбище где-то на окраине. Павел в ряду других бросил в могилу пару горстей мерзлой глины, потом выпил полстакана теплой водки, и ему неожиданно полегчало. На поминальном обеде он добавил еще и почувствовал себя совсем в порядке. Смерть Поручика Голицына отошла куда-то в сторону и показалась вовсе незначительным событием. Павел на время даже забыл, почему коллеги собрались в обшарпанной, наполненной запахами дешевой еды столовой, по какому поводу выпивают и закусывают. Глупая расслабленная улыбка бродила по его румяной физиономии, он то и дело потирал пухлые ручки, словно провернул некое хлопотное, но весьма полезное для собственного блага дельце.

Народу на поминках, по-видимому, оказалось меньше, чем рассчитывали, поэтому водка лилась рекой. В результате наш герой изрядно набрался. Он плохо помнил дальнейшие события. Вроде с кем-то горячо спорил, доказывал, убеждал… Но в чем? По какому поводу? Все расплывалось в алкогольном тумане.

Как добрался до дому, как поднялся в квартиру, оставалось непонятным, но очнулся он среди ночи на своей тахте, причем раздетый и заботливо укрытый одеялом. Самочувствие было среднее, только очень хотелось пить. Павел сбросил одеяло, поплелся на кухню, налил из чайника воды и жадно, взахлеб, выпил ее. Потом вновь наполнил стакан, но, сделав пару глотков, поперхнулся и закашлялся. Вода потекла по подбородку, закапала на пол. Пить вдруг расхотелось, зато накатила тошнота. Он поспешно отставил недопитый стакан и бросился в туалет, склонился над унитазом, и его вырвало. Сразу стало легче. Павел утер ладонью рот, вновь пошел на кухню, допил воду, а потом отправился в свою комнату. Дорогой он бросил взгляд на светящийся циферблат настенных часов. Было почти два. Он улегся на тахту и закрыл глаза. Но сон уже не шел. Павел ворочался с боку на бок, пытался считать, потом стал вспоминать названия городов на букву «А». Все бесполезно. Голова оставалась ясной.

Мысли неторопливо перебирались с одного на другое, пока не сосредоточились на событиях сегодняшнего дня. Всплыли подробности похорон, заснеженное кладбище, люди, стоящие у свежей, незасыпанной могилы, гроб, стоящий на двух табуретах. Минуты прощания. Жена Людмила вдруг громко и истерично, словно желая соблюсти обряд, картинно зарыдала. Прозвучало даже: «На кого ты нас оставил!» Потом она поцеловала усопшего супруга в холодный лоб. Ее примеру никто не последовал. Гроб заколотили, и ребята из похоронного бюро мгновенно опустили его на дно могилы.

«Лежит сейчас Поручик Голицын меж четырех досок, и ничто его не колышет», – меланхолично подумал Павел.

Не успел он мысленно произнести эти слова, как почувствовал, что в комнате не один. Ничего, казалось, не изменилось. Та же сонная тишина. Тот же неверный луч луны пробивался сквозь неплотно задернутую штору. Однако вон в том углу… Что там? Почему мрак в нем гуще, чем в других?

Морозец пробежал по телу нашего героя. Дыхание стало судорожным. Лоб похолодел. Хотя в последнее время он несколько притерпелся к общению с потусторонними силами, однако до сих пор не смог к нему привыкнуть. К тому же он не был уверен, что видит нечто, лишь неясные ощущения создавали подобное чувство.

Павел старался не смотреть в подозрительный угол, однако взгляд против воли следовал в том направлении.

Стало еще темнее, видно, луна зашла за тучи.

«Чудится, – решил Павел. – Результат чрезмерной дозы алкоголя». Он отвернулся к стене и смежил веки. Однако ощущение, что рядом присутствует еще кто-то, не проходило. Напротив, оно стало еще явственнее.

Павел, не в силах превозмочь себя, перевернулся на другой бок и взглянул во тьму. Ему показалось: он увидел неясные очертания человеческой фигуры.

– Кто тут? – шепотом спросил Павел.

Тишина. Лишь в ванной мерно капает вода из неплотно закрытого крана. Звук этот в обычное время вовсе не слышен, но теперь он – как удары молотка. Или это сердце колотится? А если встать, включить свет?..