— Шаманка где?!! — я слышала голос, от которого у меня по коже бегали мурашки. Видимо, он уже догадывался о следующем вопросе. У меня короче или длиннее, чем у него?

— Вот что нам удалось узнать, — послышался вибрирующий голос, идущий из зеркала. — Я пообещал жениться на ней, если она не скажет! Нет, ну она вполне себе симпатичная, если ее отмыть… Мы когда ее водой пытали… Простите, я отвлекся… Короче, чтобы снять его нужно…

Я не услышала продолжение, поскольку дверь яростно хлопнула. В коридоре послышался звук бьющегося об стену зеркала.

— Ваше величество! С вами все в порядке? — обеспокоенно суетились слуги. Дверь распахнулась. Видимо, с ноги. Что не так?

Двери в ванную открылись, а я непроизвольно прикрыла грудь руками!

На меня смотрели долгим взглядом, словно не решались поделиться плохими новостями. Внезапно Каин привалился к дверному косяку и … засмеялся. Он смеялся так, что я на всякий случай подумала, что его покойной бабушке может быть некомфортно с его покойным дедушкой, в случае, если грядет уплотнение в фамильном склепе.

Ну все! Огурцы у меня теперь не только в банке, но и с собой.

— Ну что там? — спросила я, меня дислокацию рук и краснея при этом так, словно меня собираются…

— Что ты де-де… — заикалась я, делая неуверенный шаг назад. На меня наступали так, а я чувствовала себя загнанной в угол мышью. — Может, ты сначала объяснишь? Нет, я понимаю, если придется прыгать в зелье, есть драконий помет и так далее…

Ответом было молчание, которое меня пугало. То, что об окружающих кое-кто думает мало и плохо, я уже знала, так что сильно не обольщалась.

— Посмотри внимательно. У меня не появились седые волосы? — произнес голос, когда я уперлась спиной в стену, нервно сглатывая. Я внимательно смотрела на черную смоль волос, не видя предвестников старости.

— Н-н-нет, — отрицательно замотала головой я, не понимая, к чему клонят.

— С тобой это просто дело времени, — услышала я, а меня дернули к себе, целуя. — Не дергайся, кошмар моей жизни!

Я чувствовала прикосновение его губ к своим, не понимая, что происходит.

— Готово, — мрачно сообщили мне, пока я пыталась прийти в себя. Ой! У меня снова грудь? Что это было?

— Неужели, чтобы снять проклятие, нужно было, чтобы меня просто поцеловали? — опешила я, понимая, что снова стала девушкой.

— Не просто, — отрезал голос, а двери захлопнулись с такой силой, что по теплой воде купальни пошла рябь. Потрогав ногой воду, я стала погружаться в нее. Мягкая пена окутывала мое пыльное зеленое тело. Какое блаженство! Так, а почему краска не сходит?

Я потерла руку, ужасаясь тому, что она все еще зеленая. Набрав горсть пены, я стала яростно тереть пальцы, но они как были зелеными, так зелеными и остались…

— У меня не очень хорошие новости… Она не смывается, — негромко произнесла я, чувствуя, как болит растертая зеленая рука. — Зеленка не смывается…

— Что?!! — в ванную влетел тот, кто все еще отходил от поцелуя.

Я показала ему зеленые ладошки. Бабушка говорила, что зеленый цвет — это к деньгам… Магическая косметика всегда была очень стройкой! Например, помада могла держаться полгода. Но на такую у меня никогда не было денег!

Ну разве только если одеваться в мешочек и в туалет ходить с лопушком.

Через два часа по всей ванной валялись пустые пузырьки. Слуги бегали по замку и орали: «У кого есть еще мыло! Вы не видели мыло?».

— Тащите сюда магов! — слышались голоса в коридоре. — Его величество приказал собрать всех магов!

Я стонала, охала, орала, пыталась если не уплыть, то отползти. В луже валялся чужой камзол, а по рукам с закатанными рукавами стекала вода.

— Нет, нет, — стеснялась я, понимая, что еще час такого мучения, и согласна быть орком до конца своих дней.

— Сидеть! — приказали мне, сплевывая волосы и выливая мне на голову очередной шампунь. Шампунь растекался драконьим несварением желудка, а я не теряла надежды нырнуть и не вынырнуть.

— Сейчас принесут магическое мыло! — вбежала служанка, поднимая подол юбки. — То, которым мы посуду моем на кухне! Кухарка сказала, что оно все оттирает!

— И веревку! — прошипели на меня, пытаясь ухватить за скользкую зеленую руку.

— Ты чего? — опешила я, глядя в фиолетовый глазик, который оценивал результаты трения на моем плече и спине.

— Несите веревку! И магов сюда! Всех! Живо! — выдохнул уставший, но не сдающийся мужик, вытирая воду с лица. — Меня учили отмывать деньги, но не девушек!

— Можешь звать меня денюжкой… Ай! Ну больно же! — захныкала я, чувствуя, как в рот набивается пена. Служанки уже выдохлись тереть меня под чутким руководством. — У меня кожа нежная!

— А у меня нервная система нежная! Но ты об этом не думала, когда свалилась на мою голову! — огрызнулись мне, пока я смотрела на немного побледневшее предплечье. Перед носом вертелся медальон на золотой цепочке.

— Кай? — спросила я, глядя в остервенелый фиолетовый глазик. Пена была уже не только на мне. — Тебе нравится, когда тебя так называют?

— Мне нравится, когда ты не дергаешься! — рявкнули на меня, сплевывая воду.

— Просто топить меня ненадо! — отбивалась я, видя щетку в руке. — И тереть в одном месте!

— Иногда мне кажется, что такие люди, как ты не тонут! А до того «одного места», я еще не добрался! — меня дернули к себе, продолжая оттирать.

— Ваше величество! — влетела служанка с толстенной веревкой. — Как вы и просили!

— Свяжите ее! — выдохнули слугам, пока я честно пыталась отплыть подальше. Меня изловили, связали, маниакально натирая каким-то новым мылом. Если на первом флаконе еще был оптимизм, то на пятом, он закончился.

— Нет, ну чуть побледнело, — смыли зеленоватую пену с моего плеча. — Или свет так ложиться?

— Что? Где? — в ванную влетел старик, на котором была роскошная золотая мантия, похожая на мантию нашего ректора. — По какой причине меня оторвали от учебного процесса! Вы же знаете! Я не люблю покидать Академию!

— Вот, полюбуйтесь на этого …, - на меня выразительно посмотрели.

— О! Гоблин! — обалдел ректор, приглядываясь ко мне сквозь монокль. — Для орка просто мелковат! Я бы на вашем месте не стоял к гоблину так близко! Их нельзя злить! Правильно сделали, что связали его! Они очень агрессивные, непредсказуемые…

Я кивала, взглядом намекая, что старичок прав.

— Жестокие, — перечислял старый ректор, осматривая меня со всех сторон. Я кивала, соглашаясь с каждым его словом. — И тупые!

Я посмотрела на ректора, намекая на то, что стоит меня отвязать, как я быстро докажу, что умение быстро бегать намного ценнее ученой степени!

— У меня для вас есть хорошая новость! — обрадовался ректор, склоняясь ко мне со своим золотым моноклем. — Это — самец!