— Простите, пану поручнику. Сейчас смешалось все: языки, народы… — предприняла она слабую попытку извиниться. — Тераз война, пану поручнику…[23] — и без всякого перехода небрежно ткнула лорнеткой назад: — Мои дочери…

Вновь щелкая каблуками, кланяюсь, возможно, чуть ниже, чем пани Рутковской: все же девушки! В ответ получаю дружные улыбки. Но поджатые губы матери сдувают их с милых мордашек.

— Здесь все мое, пану поручнику! Все наше. Земля, лес. Ваши люди рубят мой лес. Даже германцы не позволяли этого! Понимаете? Мой лес!

— Простите, пани. Но вы сами сказали — «война…». Надеюсь, вы понимаете?..

— О-о! Я понимаю, пану поручнику! Война… Это страшно. Но вы могли бы известить меня, что вам нужен лес.

— Простите. Военная необходимость… Но мы готовы возместить убытки! — Вот те на! Интересно, чем же это я буду возмещать ей убытки?

— Нет-нет, война! — перебила пани Рутковская. — Война касается нас всех. И вас, русских, и нас, поляков. Мы все ненавидим немцев, мы все должны жертвовать… Пусть срубленный вами лес будет моим небольшим вкладом в нашу общую победу. Рубите, сколько необходимо!..

— Благодарю вас, пани Рутковска. Вы правы: немцы не только наши враги, но и ваши тоже…

— О, да! Да, пану поручнику! До свиданья!..

— До видзення, пану поручнику! — дружно прощебетали девушки. — До свиданья!..

Об этом «дипломатическом» курьезе мне не хотелось рассказывать командиру полка, тем более что второе свидание с пани Рутковской так и не состоялось. Вскоре ясновельможная пани вместе со своими титулованными отпрысками отбыла в неизвестном направлении. И вовремя. Служба СМЕРШ установила, что ее сын — один из руководителей местного отряда Армии крайовой,[24] организатор диверсионных актов против наших войск. Вот тебе и «мы все ненавидим немцев». Неувязочка вышла, пани Рутковская! Выходит, ненависть-то у нас разная…

Теперь понятно, откуда эти осторожные расспросы о Сибири, о колхозах, о том, какой будет теперь Польша! Это фашистские прихвостни, преданные идеалам старой панской Польши, истые враги народа, различные подонки всех степеней и рангов пытаются посеять раздор между трудовым людом Польши и нами, превратить национальные чувства в оружие борьбы с армией социалистического государства. Не выйдет, панове! Не запугаете вы своих крестьян россказнями о Сибири и дикими вымыслами о колхозах. Любая ложь имеет конец. Может быть, и нежелательный для вас, господа, но это уже от вас не зависит.

В новогоднюю ночь 1944 года была создана Крайова Рада Народова — высший представительный орган борющейся против оккупантов Польши. Это детище демократических партий и организаций появилось по инициативе Польской рабочей партии (ППР). Крайова Рада Народова заявила, что ставит своей задачей объединение всех антифашистских сил страны, демократизацию политического строя, экспроприацию помещичьих земель и передачу их крестьянам, национализацию банков, крупной промышленности и транспорта. Это заявление фактически явилось программой народно-демократической революции.

Одним из первых декретов Крайовой Рады Народовой стал декрет о создании вооруженных сил — Армии людовой. В нее вошли отряды Гвардии людовой, действующие под руководством Польской рабочей партии, и часть вооруженных отрядов других демократических партий. К лету 1944 года Армия людова имела одиннадцать бригад, активные действия которых против оккупантов особенно усилились с выходом сюда отрядов советских партизан. Теперь война велась во всем немецком тылу.

Размах и организованность демократических сил крайне встревожили эмигрантское «правительство» Польши и его сторонников как в самой Польше, так и в правительствах Англии и США. Боясь победы народа и его прихода к власти, реакция старается ослабить антифашистское движение и предпринимает действия, направленные на раскол этого движения и изоляцию Польской рабочей партии от народа. В ходу все: провокации, террор, панические слухи. Борьба между демократическими и реакционными силами за будущее Польши обострялась день ото дня. С вступлением советских войск и 1-й Польской армии в пределы Польши она еще более усилилась. По тайному приказу из Лондона Армия крайова активизировала действия против Советской Армии. В тылу наших войск участились диверсии, нападения на мелкие воинские группы и одиночек-военнослужащих.

Созданный 21 июля 1944 года Польский Комитет национального освобождения — центральный орган народной власти на следующий же день принял Манифест, провозгласивший восстановление всех демократических свобод и проведение важнейших социальных преобразований, в том числе и аграрной реформы. Манифест объявил незаконным эмигрантское правительство в Лондоне.

26 июля Народный комиссариат иностранных дел СССР сделал заявление об отношении Советского Союза к Польше, подчеркнув в нем, что Советский Союз не претендует на земли Польши и признает ПКНО — новый революционный орган народной власти. Далее в заявлении говорилось о том, что по мере освобождения территории Польши Красной Армией все освобожденные районы будут передаваться в ведение Польского Комитета национального освобождения.

Манифест Польского Комитета национального освобождения и заявление Народного комиссариата иностранных дел СССР не на шутку переполошили эмигрантское правительство Миколайчика в Лондоне. Боясь потерять власть в стране, польские реакционеры по воле эмигрантского правительства и при поддержке правящих кругов США и Англии решили поднять вооруженное восстание в Варшаве, объявив его целью освобождение столицы от немецких оккупантов силами самих поляков, а фактически желая предотвратить установление в Польше народно-демократического строя.

Первого августа — день начала восстания. Восстание ширилось с каждым днем.

Жители Варшавы, рядовые члены Армии крайовой, совершенно не представляя, что они служат мелкой разменной монетой в политической игре эмигрантского «правительства», и не зная его преступных подлинных целей, не щадили своих жизней во имя освобождения страны от гитлеровских захватчиков.

Не знали пан Курмановский и пан Юзеф, что слухи о том, что все трудоспособное население будет сослано в Сибирь, что в созданных на территории Польши колхозах будет обобществлен не только скот, птица, различный хозяйственный инвентарь, но и дети, и женщины, — все это провокация, предпринятая по прямому указанию из Лондона с единой целью — подбить население Польши на выступление против «москалей».

Но трудовой люд Польши уже видел, на чьей стороне правда.

Приказом начальника политотдела мы с Николаем Кисляковым включены в бригаду самодеятельных художников и литераторов, которой поручено создание истории нашей дивизии. Отсутствие хорошей бумаги и красок несколько охлаждает наш первоначальный творческий пыл, но начальник политотдела полковник Журбенко, выслушав наши сетования, тут же находит простое решение: