К ним никого не пускали. Она сидела в коридоре, ждала и бесконечное число раз прокручивала в голове события этого ужасного дня. Перед глазами проносились кадры смонтированного видео, в ушах звучал бесстрастный голос. И Дарья снова оказывалась в спортивном зале лицея.

Она не видела ничего вокруг, все лица слились в один сплошной калейдоскоп. Видела только потерянное, убитое лицо дочери. Даша знала, что Мышка сейчас чувствует, и сердце заходилось от боли.

Кому понадобилось ворошить прошлое? Выволакивать на всеобщее обозрение всю ту грязь, которую Дарья так старалась забыть, затолкать подальше все эти восемнадцать лет. И ведь у нее почти получилось...

Она не смогла посмотреть на Топольского, не смогла заставить себя обернуться, хоть и знала, что он рядом. Андрей сразу бросился вдогонку за Машей, когда девочка выбежала из зала. Он и Сергей Шведов. Ее второй кошмар.

Дарья его сразу узнала, хоть он изменился и возмужал. Только что Шведов делал в лицее?

Она стала пробираться к выходу сквозь толпу. Было совершенно наплевать, что о ней думают и как на нее смотрят. Абсолютно. Ей будто ввели анестезию и обезболили органы, которые отвечали за стыдливость.

Даша знала, что больше не работает в этом лицее. Не надо было сюда идти. Как только узнала, что здесь учится сын Топольского, следовало хватать в охапку дочь и бежать на край света.

Она была возле самой двери, когда раздался взрыв. Крики, визг, слезы, и у нее внутри все заледенело. Прорвалась сквозь повалившую обратно толпу, выскочила на лестничную клетку и первое, что увидела — Андрея, который лежал на полу, закрывая своим телом Машу.

Слишком много крови, слишком много...

Было странно, почему она не сошла с ума. Наверное, потому что подбежавший к ним Шведов крикнул ей, что они живы. Сам он тоже был перемазан кровью, но двигался довольно резво.

А затем все исчезло, очнулась Даша уже в карете скорой помощи, которая везла их с дочкой в больницу.

Их обоих прооперировали, Мышку и Топольского. Андрей пострадал больше, если бы не он, жизнь Маши была бы под вопросом. Теперь под вопросом только ее глаза. Операцию придется отложить, а может и вовсе отказаться. Двадцать процентов зрения, которые останутся у ее девочки — самый оптимистичный прогноз.

Наверное, это ужасно непедагогично и бесчеловечно, но Дарье было так же наплевать, кем был этот парень, притащивший в лицей карабин и взрывное устройство. До нее доносились обрывки фраз, но она особо не вслушивалась. Как будто он учился в этом лицее по спортивной квоте, но после серьезной травмы был вынужден уйти.

И разве это повод прийти в школу и начать убивать?

Его тоже увезли на скорой, но за него переживать сил не было. Достаточно Маши и Андрея. С ним прогнозы неважные, единственное, чего смогла добиться Дарья, ответа «состояние стабилизировалось». Да и то с неохотой.

Ясно, почему, она ему никто. Но разве от этого сердце разрывается меньше?

Их обоих прооперировали и перевели в реанимацию. В больнице Дарью убедили поехать домой, все равно к Мышке сразу не пустят. А к Андрею не пустят вообще.

Она согласилась только чтобы принять душ и немного поспать. Если уснет. А потом обратно в больницу.

Принять душ заняло десять минут. Еще столько же просушить волосы. Сделала кофе, но чуть не стошнило от одного запаха. Заварила чай.

Как раз наливала его в чашку, когда в дверь позвонили. Не в домофон, а в дверной звонок. Даша вышла в тамбур и заглянула в глазок.

На площадке стояли двое мужчин. Одного она узнала сразу, кто второй — догадалась. Сердце рванулось вверх, рухнуло вниз и замерло, не смея пошевелиться.

Дарья тоже не могла пошевелиться, привалилась к двери спиной и хватала ртом воздух.

— Даша, открой, — раздался из-за двери голос Шведова. Он звучал глухо, но ей все равно захотелось заткнуть уши, — мы видим, что ты здесь.

— Нет, — с трудом просипела, горло сдавила невидимая рука, — уходите. Убирайтесь вон. Оба.

— Даша, мы никуда не уйдем, — он подошел очень близко к двери, теперь она могла слышать его прерывистое дыхание. Точно как тогда... — Нам все равно придется поговорить. И чем раньше, тем лучше. Не для нас. Для Маши.

— Не смей, — она продолжала сипеть, — не смей произносить ее имя. Это не твоя дочь.

— Перестань, — теперь он тоже навалился на дверь с той стороны, — ты же знаешь, что это не так. Она или моя, или Ильи. Я уверен, что моя, но я хочу знать точно. Пожалуйста, открой.

Что она сказал. Или его, или... А... А как же Андрей?

Дарья сглотнула и схватилась за дверную ручку.

— Сергей. Почему только ты и Илья?

— Открой, Даша. Открой и узнаешь. Ради Маши. И ради себя.

Где же ее набраться этой смелости, если ее не было никогда? Дарья сделала глубокий вдох и рывком распахнула дверь.

— Хорошо. Входите.

Глава 29.1

Она держалась, когда увидела обоих мужчин на площадке в полный рост, а не в глазок. Держалась, пока те проходили через тамбур. Но когда оказалась с ними один на один в тесной прихожей, выдержка ей изменила.

Воспоминания нахлынули как цунами, восставший из мрака памяти кошмар ожил и схватил за горло костлявыми пальцами страха.

Они подошли совсем близко, словно брали в клещи. Перед ней снова возникла темная душная комната, в которую входили двое парней, точно так же надвигаясь и загоняя ее в угол.

Дарья зажмурилась и привалилась к стене. Пальцы судорожно сжали воротник блузки, запах мужского парфюма ударил по рецепторам.

Кровь застучала в ушах, сердце готово было выскочить из груди. Тело било крупная дрожь, от виска вниз поползла капелька пота.

Дарья ругала себя, ругала и уговаривала. Все не так, все давно изменилось. Здесь все взрослые люди, этот кошмар больше не повторится.

Она взрослая женщина, она преподаватель престижного лицея. У нее взрослая дочь.

Но с ужасом понимала, что никакие уговоры не действуют, и что испуганная девочка в ней никуда не делась. Она все так же прячется внутри и съеживается от страха, стоит мужчинам хоть немного приблизиться.

Приподняла ресницы и увидела, как Шведов остановился и выбросил вперед руку, задерживая своего спутника. И все равно ничего не могла с собой поделать.

— Все, Даша, все. Мы стоим на месте, мы никуда не