— Кх-х-х, — закашлялся, подавившись слюной, его собеседник. — Это, кха-кха, что же за корабль такой страшный был? И почему вы мне никогда прежде о нем не рассказывали, кха-кха? — Николай Николаевич откровенно выпучил глаза на сидевшего сбоку мужчину, будто увидел того впервые в жизни.

— Да знаете вы этот корабль прекрасно, — только и смог что усмехнуться тот в ответ. — Это просто в моем прошлом ходила по стране такая черная шутка юмора. Мол, крейсер «Аврора» произвел один холостой выстрел из носового орудия, и Российская республика прекратила свое существование. Кстати, «Аврора» ведь тоже единственная уцелела из всех своих сестричек! Обязательно надо будет добавить ее в фонды музея, когда от нее откажется флот. Все же единственный в своем роде корабль, о не свершившейся судьбе которого, правда, знаем лишь мы с вами.

— Подъехали, господин Иванов, — постучав по стеклянной перегородке и дождавшись, пока пассажиры прекратят свою беседу и приотпустят стекло, телохранитель оповестил своего работодателя о прибытии к пункту назначения.

Вообще, не только предприятия, в которых имел хоть какую-то долю пришелец из будущего, начали активно перестраивать свою работу по завершении войны. Кто-то сумел накопить достаточно средств, чтобы заказать частичное, либо же полное, обновление станочного парка. Кому-то пришлось объединяться с многочисленными конкурентами, дабы впоследствии противостоять засилью импортных товаров. Иные поспешили занять пока практически пустующие ниши, вроде автомобилестроения, решив вложиться на паях в устройство полноценных заводов. Опять же, ставшие доступными всем желающим мощные гусеничные трактора и кое-как продвигающаяся аграрная реформа привели к появлению очень крупных личных крестьянских, или уже скорее фермерских, хозяйств. Тут и там вновь стали предлагаться проекты устройства ГЭС, пример невероятно прибыльной эксплуатации которых, имелся у всех перед глазами. Иные рисковые купцы кинулись занимать ниши и торговые маршруты, прежде контролируемые английскими да немецкими пароходствами, что понесли в войну огромные потери и быстро никак не могли восстановиться. В общем, деловой люд постарался использовать по полной новые предоставленные им возможности роста. А уж каков окажется итог их решений, могло показать только время.

Куда хуже частников справлялись с новыми условиями существования казенные предприятия. Миллиарды патронов, миллионы винтовок, десятки тысяч пулеметов и тысячи орудий одномоментно перестали быть всем нужны. Точно так же как и новые корабли. А ведь многие заводы на протяжении всех лет войны трудились в три смены, отчего сокращение заказов до минимально возможного уровня очень больно ударило по благосостоянию десятков тысяч мастеровых, которых просто выставили за ворота. Все это привело к огромному числу протестных выступлений, волна которых прокатилась вообще по всей стране. Малым делом не дошло до начала откровенно революционных выступлений, подпитка которых из-за границы начала активно возрастать еще в 1918 году. И ведь исправить сложившуюся ситуацию в одночасье не представлялось возможным — банально наблюдался избыток рабочих рук, которые просто некуда было пристроить.

Спасло же положение начало очередных грандиозных строек. То, что у казны не было свободных средств, вовсе не означало, что их нет в стране. Если при несколько ином ходе событий в США и в Германии образца кризисных 1930-х годов правительства сделали ставку на строительство огромного количества шоссейных дорог, то в Российской империи продолжили улучшать имеющиеся речные пути и заодно повышать электрификацию страны. Так «Русско-Китайскому банку» отдали на откуп создание Волго-Донского канала и связанных с ним ГЭС, что обещало занять работой не менее миллиона человек на ближайшие лет пять, если не больше. «Азовско-Донской коммерческий банк» совместно с «Русско-Финским для внешней торговли банком», как вторые по капитализации в стране, получили такой же проект по застройке плотинами и ГЭС самого Дона, а также впадающих в него рек. Еще полудесятку тех, что были поменьше, открыли возможность поработать с иными, куда более мелкими и не столь значимыми, реками, коих в стране имелось в избытке. Так что со временем количество безработных, что мастеровых, что бывших крестьян, упало до какого-то совершенно мизерного уровня. Но некогда спрогнозированное Иваном Ивановичем обрушение ассигнационного рубля, случившееся в феврале 1922 года, едва не подорвало все эти грандиозные начинания. Заказчики работ и рады были бы продолжать выплачивать зарплаты, но занятые на них люди вполне обоснованно принялись требовать сравнимого с повышением цен подъема своих окладов. Вот так, вслед за французским франком, российский рубль вчетверо подешевел в своем золотом выражении, сравнявшись в этом показателе со своей внешнеторговой финской маркой. Что не устроило ну очень многих!

Естественно, при этом среди держателей облигаций, как самой Российской империи, так и ее отдельных городов, из числа тех, которым дозволялось выставлять таковые ценные бумаги на зарубежных биржах, поднялся жуткий вой. Который, впрочем, ни к чему не привел. Лишь очередные сотни тысяч, если не миллионы, человек потеряли немалые деньги там, где надеялись их, если не приумножить, то, как минимум, сохранить. Это несколько подорвало былое доверие к российской валюте, что по показателю надежности вышла во всем мире на второе место после фунта стерлингов. Однако только так страна смогла спастись от объявления себя банкротом и одновременно насытить рынок дополнительными бумажными деньгами, которых экономике опять начинало сильно недоставать.

Одно при этом следовало учесть. Те, кому надлежало знать о грядущем обвале, заранее успели подготовиться, скупив за рубежом все золото и даже серебро, до которого оказалось возможным дотянуться. Причем даже не за «звонкую монету», а сперва реализовав на торгах солидное количество облигаций, что пользовались очень хорошим спросом из-за номинации во внушающих доверие рублях. По сути, Россия, через свои крупнейшие банки, сделала с миром то же самое, что сотворили США на десять лет позже при несколько ином ходе истории — спасла свою экономику за чужой счет, при этом обворовав всех, до кого только получилось дотянуться. Продала «индейцам» крашеную бумагу, получив за них тысячи тонн драгметаллов. Это едва не добило французскую экономику, крупнейшие частные банки которой и стали владельцам почти половины подобных облигаций. Что не добавило любви у их владельцев к Министерству финансов Российской империи.

— И как вы смотрите на мир сейчас? — Николай Николаевич Протопопов вновь со всеми удобствами устроился на заднем диване шикарного Роллс-Ройса, принадлежащего «скромному» совладельцу «Русско-Китайского банка» с простой русской фамилией Иванов. — То, о чем вы говорили мне три года назад, уже с год как свершилось. Однако же мир, — он повел рукой в сторону окон, якобы демонстрируя кипящую вокруг них деловую суету столичных улиц, — не рухнул.

— Естественно, не рухнул, — буркнул в ответ Иван Иванович, окинув взглядом практически не изменившиеся за прошедшее время «виды столицы» — все так же паперти полнились бородатыми мужиками, претворяющимися калечными солдатами, и все так же в продовольственные магазины стояли очереди, но теперь по той причине, что народ искал, где