к дому. Мы как раз проходили мимо Колоннады и укрылись под ней.

– Если я простужусь, ты будешь винова…

Но договорить не успела: вдруг резкий оглушительный раскат грома прогремел буквально над нашими головами. Я от неожиданности вздрогнула и невольно прижалась к Жене. Он крепко обнял меня и, уткнувшись лицом в шею, прошептал: «Ты вздрогнула. Ты становишься прежней…» Хотя эти слова он произнес тихо, но для меня они прозвучали, как раскат того грома, который несколько секунд назад разразился над нашими головами. Мое сознание стало проясняться. Боль и недосказанность этих месяцев вырвались наружу потоком слез. Женя еще сильнее прижал меня к себе. Я, наконец, осознала, как глупо себя повела, не рассказав ему о беременности. Что может быть важнее ребенка?! Я постоянно твержу о доверии, а сама так и не научилась доверять… Как я могла сомневаться, что он отвергнет меня. Он же любит меня и нерешительно прошептала: «Прости…» Женя лишь погладил меня по спине. А дождь все продолжал лить…

– Похоже, погода разгулялась не на шутку! – наконец, произнесла я. – Опять всю дорогу развезет. Еще и за Тёмкой в садик идти.

– Я за ним схожу, – и Женя, немного помолчав, добавил. – Он таким непоседливым стал.

– О да! Это все влияние садика. Конечно, есть и положительные изменения. Все-таки общение со сверстниками сказывается. Он лучше стал разговаривать, стал более собранным, но иногда делается просто неуправляемым.

– Я заметил. У него рот не закрывается, говорит без умолку. А чья идея была пригласить к нам Надежду Самсоновну?

Я усмехнулась.

– Ее и была. Попробуй ее переспорить. Хоть она и говорит, что у нее муж был подполковником, но, по-моему, надо еще разобраться, кто и кем был, – Женя хохотнул. – Ты же непротив, что она у нас поселилась?

– Нет, в свете некоторых событий шпионы везде нужны.

– Жень! – воскликнула я и ударила его кулаком по груди.

– А Маркиза, значит, ее кошка?

– Да, но она у нас освоилась, как у себя дома. Впрочем, как и Надежда Самсоновна. Видимо отсутствие близких людей сказывается. Она мне говорила о том, что они с мужем всегда мечтали о большой семье, как будут возиться в старости с внуками, но дети разъехались, навещают ее редко. Вот она и нашла у нас милый уголок, приятный сердцу.

– Как Данил?

– Хорошо. Хотел после сдачи экзаменов, поехать поступать в архитектурный.

– Странно, он мне об этом не говорил…

Я взглянула на него с укором:

– Когда ты с ним в последний раз вообще о чем-нибудь разговаривал?

– Зато он много общается с тобой.

– Ну, если родителям не до него, мальчику нужно найти в ком-нибудь опору и поддержку.

– Он называет тебя мамой…

– Да это все Тёмка! Он по сто раз на день может мамкать, что, наверное, заразил и его. Я даже не заметила этого. Первой на это обратила внимание Надежда Самсоновна. Поначалу мне это не понравилось. Мне кажется, что мамой можно называть только родную мать, но Надежда Самсоновна меня переубедила, сказала, что если мальчику так хочется, пусть называет.

– Ты к нему всегда относилась с участием.

– Потому что с самого начала была настроена на то, чтобы завоевать его доверие и благосклонность. Ведь он был уже большим, все прекрасно понимал и осознавал…

Пока мы разговаривали, мало-помалу ярость непогоды стихла, и вскоре в воздухе осталась только влажная дымка. Низко нависшие тучи, освободившись от бремени воды, поднимались ввысь и разбегались по сторонам, открывая взору чистое лазурное небо. И когда, наконец, блеснули первые солнечные лучи, Женя отстранился от меня и произнес:

– Ну все, можно идти?

Я молча кивнула в ответ. Дорогу и вправду развезло, пока дошли до дома, я промочила все ноги.

– Лесь, ну что за ребячества? – с порога налетела на меня Надежда Самсоновна. – Ты же вся промокла!

– Да мы только у нас на улице намочились. Дорога превратилась в настоящую жижу.

– Когда уже и до нас цивилизация дойдет, и у нас проложат хороший асфальт, уж не знаю. Ой, что-то я не о том думаю. Пойду греть чай, а ты бегом переодеваться…

14.11.2010 г. Второго сентября родился Егорка. Женя настоял на этом имени. Мои возражения он и слушать не захотел, сославшись на то, что я столько времени утаивала от него правду, что в следующий раз буду лучше думать над своими поступками, хотя кому это еще надо думать. Ну да ладно, в сущности, я ничего не имею против этого имени, да и значение у него хорошее.

Но радость от рождения Егорки омрачилась известием о смерти отца Жени. В ночь, когда мы приехали после похорон, единственное, что мне сказал Женя:

– Он так и не поверил в меня…» В мыслях почему-то всплыла первая встреча с родителями Жени. Мы, кажется, впервые к ним поехали, когда Темке было полгодика… Где же эти записи? Похоже, я их пропустила… – и стала отлистывать назад страницу за страницей, бегло скользя взглядом по написанному тексту. – Кажется, где-то здесь…» И стала читать: «…Резко раздался детский плач.

– Тёмка проснулся! Я сейчас.

И поспешила в детскую, а когда вернулась с Тёмкой на руках, Женя уже лежал на постели с закрытыми глазами, но увидев нас, привстал.

– Не спит?

– Нет. Ничего, сейчас поест и уснет, – произнесла я и, присев на кровать, приложила Тёмку к груди. Женя придвинулся ближе и, положив голову мне на плечо, стал поглаживать лоб Тёмки.

– Странная у нас мама. От нее никогда не знаешь, чего ожидать.

– Не радуйся. Тебе это просто так с рук не сойдет! – улыбаясь, тихо произнесла я, на что Женя громко рассмеялся.

– Тише! Если не дашь Тёмке уснуть, сам будешь полночи его развлекать!

– Молчу-молчу! – прошептал Женя. – А то у меня были немного другие планы!

Я улыбнулась и толкнула его локтем.

– Кстати, сегодня днем звонила твоя мама, снова спрашивала, приедем мы на юбилей или нет.

Женя вздохнул и откинулся на подушку.

– Ну и что мы там будем делать?

– Ничего, съездим, погостим немного. В конце концов, родители должны увидеть внуков или нет?

Женя снова вздохнул и повернулся на бок.

– Жень… – позвала я его и потрепала за плечо.

– Хорошо-хорошо я подумаю, – огрызнулся он в ответ.

18.07.2008 г. И сколько бы он не отнекивался и не