– Сестринская любовь… – пробормотала она под нос, раскачиваясь взад-вперед и глядя в пустоту застывшими глазами. – Ты заплатишь, Прю. Ты и все сестры Уиддершинс, которые родятся после тебя…

Пускай ей и не удастся спастись, зато, может быть, удастся отомстить. Магии она лишилась, но ведь проклятие – это нечто совершенно иное. Оно рождается из мрака, из темноты.

А что может быть мрачнее смерти?

– Так Прю была Уиддершинс? – воскликнула Бетти. – То есть стала Уиддершинс, неважно, и… и… – она остановилась, чтобы перевести дух. Ей было не по себе. Она думала, что, может быть, кто-то из ее предков – например, стражник – перешел дорогу Сорше, но надеялась, что у этого было оправдание. А теперь оказалось, что ее семья напрямую происходит от сводной сестры Сорши – той, которая ее предала!

– Вот тебе и родственнички, – сказал Колтон, скривив рот от омерзения, и ненадолго замолчал. Бетти предположила, что Колтон, как и она, думает о фамилии «Уиддершинс», нацапаранной на стене башни. Когда он снова заговорил, в его голосе послышались виноватые нотки. – Она предала Соршу, чтобы получить возможность выбраться с острова Невозврата.

– Сорша знала, что у нее нет выхода, – прошептала Бетти. – И магия ее оставила… Но, спрыгнув и разбившись насмерть, она могла тем самым наслать на Прю проклятие и отомстить ей.

– Беда в том, – заметил Фингерти, – что, когда Сорша его насылала на сестру, она прокляла ее кровь… а та течет в жилах всего рода Уиддершинс.

– И моя семья расплачивается за это с тех самых пор, – проговорила Бетти.

Прю предавала и крала, чтобы обустроить себе новую жизнь, и навсегда осквернила свой род. Волшебное наследство на самом деле никогда не принадлежало членам семьи Уиддершинс. Бетти охватили печаль и отвращение. Все это время они считали себя жертвами, не зная, что они еще и злодеи. Ей отчаянно захотелось все исправить – не только ради своей семьи, но и ради Сорши. Бетти начинала понимать, как сказались на той три месяца в башне. Три месяца томиться в одиночестве – и потом выяснить, что тебя предал любимый человек! Она попробовала представить, как бы чувствовала себя, если бы Флисс или Чарли сделали нечто подобное, и поняла, что не сможет. Это было жутко, немыслимо. И поэтому она не чувствовала ненависти к Сорше – только жалость. История Фингерти объяснила, как появилось проклятие, но Бетти до сих пор не видела ни одного способа его разрушить.

– Если ты знал, что наша семья связана с Соршей, почему молчал? – спросила Бетти.

Фингерти растерялся.

– А что я должен был сказать? – наконец спросил он. – До тебя никто и не спрашивал. А если бы даже спросили, что толку? Я же не знаю, как снять проклятие! Думаешь, Банни сказала бы мне спасибо, растрепи я всем, что она происходит от предательницы и воровки? Да она такая гордячка, что выкидывала людей за порог трактира за одно только упоминание Сорши Спеллторн!

– Бабушка что, знала о Прю? – прошептала Бетти. Банни и правда была ужасно гордая. Однажды она запустила в посетителя подковой просто за то, что тот упомянул о папином тюремном сроке, хотя это ни для кого не было секретом.

Путешествие продолжалось в тишине. Бетти снова и снова прокручивала в голове историю Сорши, но ответы по-прежнему от нее ускользали. Она то и дело вспоминала резко оборвавшийся разговор с Чарли и Флисс и тревожилась за них. Оставалось только молиться, чтобы Джаррод не раскрыл секрет зеркала и не отобрал его у Флисс.

Было уже за полдень, когда Бетти, Колтон и Фингерти прибыли в Ветродол. Воронье карканье в голове не давало ей собраться с мыслями, усиливая и без того нарастающий страх.

Они выскочили из фургона на перекрестке и, следуя дорожным знакам, пришли в маленький захудалый городок. Пока они бродили по нему в поисках хоть чего-то, похожего на мельницу, у Бетти сложилось впечатление, что в Ветродоле никто надолго не задерживается. Здания осыпались, улицы давно не чистили. Пару раз они забывали, что невидимы, и начинали переговариваться вслух – к немалому удивлению прохожих.

– А что, если они не здесь? – спросила Бетти, стараясь не повышать голос. – Что помешает Джарроду заставить их еще куда-нибудь перенестись?

– Ничего, – тихо сказал Колтон. – Если он хочет замести следы, то это будет самый разумный поступок с его стороны.

Бетти гневно на него воззрилась.

– Я-то надеялась, что ты меня утешишь.

Она отошла от него подальше, к небольшому мостику, чьи растрескавшиеся деревянные перила по виду напоминали слоеное тесто. Если сестер уже здесь нет, то их невозможно будет найти… Разве что Флисс сможет снова выйти на связь при помощи зеркала. Впрочем, сейчас Бетти тоже чувствовала себя потерянной: она так и не узнала, как разрушить проклятие. Надежда становилась все слабее. Фингерти тащился за ней, всем своим видом показывая, что он уже сыт по горло этим путешествием.

Колтон приблизился к Бетти. Вид у него был виноватый.

– Я просто говорю как есть. Но вполне вероятно, что они до сих пор тут. Джаррод наверняка не подозревал, что мы преодолеем Чертовы Зубы или проберемся через топи незамеченными, – сумки-то у нас больше нет. Не думаю, что он ожидает нас в гости в ближайшее время, если вообще ожидает. И еще: он не знает, что Флисс с помощью зеркала назвала тебе точное место, где он их прячет. На его месте я бы решил, что надежно схоронился.

– Это если он не проснулся и не застукал ее, – мрачно сказала Бетти. Неужели Джаррод раскрыл секрет зеркала? Флисс так внезапно исчезла… и с тех пор больше не появлялась.

Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и отвернулась. Начав плакать, она вдруг обнаружила, что уже не может остановиться. Бетти это разозлило: она всегда смеялась над Флисс, у которой глаза вечно были на мокром месте. В конце концов, слезами горю не поможешь.

К ее удивлению, Фингерти подошел и протянул ей замызганный носовой платок. Это маленькое проявление заботы заставило ее расплакаться еще сильнее. Наконец рыдания перешли во всхлипы, и Бетти высморкалась в платок. Пора было взять себя в руки.

Колтон терпеливо выждал, пока она придет в себя, и только потом спросил:

– Полегчало?

– Не особо. – Бетти шмыгнула носом и отдала Фингерти промокший платок.

И тут она пошатнулась. Перед глазами вдруг мелькнуло уже знакомое видение: она падает с огромной высоты, земля несется навстречу, вверху уже кружатся вороны, каркают, выжидают…

– Это ее воспоминание, – прошептала Бетти. – Последнее, что она видела и слышала в жизни, – вороны. Вот почему и мы их теперь слышим.

Она взглянула через мост на другую сторону реки, и сердце у нее сжалось.

– Флисс? Чарли? – прошептала она. – Где вы?

Слезы снова подступили к глазам, но Бетти сдержала их. Солнце вышло из-за облаков, и она прикрыла глаза рукой.