– Это почему же?

– Во-первых, она меня как бы поделикатней выразиться… затрахала. А во-вторых, я никогда не затягиваю отношения с женщинами. Ночь-две и – пэ-прощайте, мадам!…

– Ага, и по ходу бегства выбиваете четыре зуба одному агенту спецслужб и ломаете нос второму.

– Так они были из спецслужб?!

– Представьте, да.

– Хм… А я принял этих придурков за охранников из сэ-службы безопасности гостиницы. Решил, что они посчитали меня вором, когда спускался по парапетам лоджий.

– Согласен. Но только с одним из ваших утверждений – что они полные придурки. А остальное… Значит, вырубили двух человек, дабы не загреметь в полицию? Я правильно вас понимаю?…

– Именно, – с издевательской серьезностью подтвердил "француз".

Держался он неплохо. Даже не смотря на чрезмерно жесткую обработку сотрудниками закрытого заведения.

Что ж, легкого общения с русскими Асаф и не ждал. Поэтому, забавляясь с пойманной жертвой, наслаждался и подыгрывал:

– Ну, хорошо – все сказанное вами с преогромной натяжкой может быть принято следствием как некое объяснение странных поступков. Ну, а что вы скажете по поводу вашего вчерашнего поведения на дороге?

– И здесь все очень просто.

– Интересно послушать…

– Еду я себе пэ-преспокойно в аэропорт. А тут какой-то хмырь на "BMW" нагло подрезает и теснит меня в крайний правый ряд. Я чуть не врезался в ехавшую справа машину! Во Франции за такое догоняют, заставляют остановиться и бьют морду.

– Вы же не во Франции, – резонно заметил Шимрон.

На что собеседник тут же выдал:

– Прошу прощения, но правила всюду идентичны! Я не видел на крыше "BMW" проблесковых маячков. Сэ-следовательно, его водитель – равноправный участник дорожного движения.

На минуту в комнате допросов воцарилась гнетущая тишина. Прищурившись, шеф "Урана" посматривал на "француза", и недобрый пристальный взгляд говорил о постепенной смене благостного настроения сдержанным негодованием.

А молодой человек, воспользовавшись паузой, беззаботно разглядывал маленькое зарешеченное оконце и, вероятно, размышлял о своем незавидном положении…

Внезапно тяжелая дверь отворилась, и в комнату вошел охранник. Сашка напрягся…

– Хочу сводить нашего гостя в подвал – на экскурсию. Подготовьте его, а то он порой бывает эксцентричен, – поднялся с кресла Асаф.

Служивый заставил капитана встать и ловко застегнул на запястьях наручники. Подтолкнув в спину, вывел в коридор и развернул лицом к стене.

* * *

– Идемте-идемте, – поторапливал разведчик, поворачивая по коридору к лестнице.

Оську снова пихнули в спину. Он нехотя – вразвалочку плелся следом; сзади стучал тяжелыми каблуками охранник…

Подвал имел несколько ярусов; троица миновала вход в первый, спустилась ниже и подошла к массивной металлической двери. Охранник пошерудил в скважине ключом, потянул за ручку, и Сашкино лицо обдало жутким холодом.

Шимрон щелкнул включателем – на низком потолке длинного помещения, похожего на недра овощного склада, одновременно вспыхнул пяток старых ламп под пыльными конусами из жести.

– Да-да-да, согласен, – рассмеялся шеф "Урана", приметив едкую ухмылочку агента, – примитивно и даже вульгарно! Ну, что поделаешь – денег на ремонт и обновление данного объекта не выделяют. Приходиться выкручиваться.

Вдоль левой стены длинным ровным рядком стояли медицинские каталки; почти на всех лежали накрытые простынками тела. "Экскурсовод" быстрым шагом прошел до дальнего конца морга и откинул простыню с последнего трупа.

– Знакомьтесь: серб Стефан Пашич. При жизни был очень упрямым человеком, хотя и блистал живостью ума. Увы, работать с нами отказался.

Осишвили спокойно взирал на иссиня-бледное лицо с короткой щетиной на щеках.

– Белорус Владимир Милинкевич, – продолжал Асаф, сдергивая простынку со следующего "экспоната". – Дал согласие сотрудничать, но попытался бежать.

У этого мужчины был напрочь разворочен лоб и отсутствовал один глаз. Вероятно, пуля попала в затылок и вышибла добрую половину содержимого черепной коробки.

– О, старая знакомая! – радостно воскликнул разведчик от третьей каталки. – Мухабат Муканова – уроженка Казахстана, однако прибыла к нам из Ташкента. Невероятно пронырливая баба! Представляете, всего за неделю пребывания в Хайфе сумела влюбить в себя высокопоставленного сотрудника Института океанографии. Ну, чем сие романтическое знакомство закончилось – видите сами. Не правда ли, красивая женщина?

Он полностью скинул на пол простыню; постоял, любуясь наготой стройной азиатки…

– А сосок с пэ-правой сиськи вы на память срезали? – полюбопытствовал Сашка.

– А вы, Жан Франсуа, наивно надеетесь на нашу гуманность? Что мы будем долго уговаривать?… Напрасно-напрасно. Возможно и вам что-нибудь отрежут, если не найдем общего языка.

Скорее всего, красотка умерла от болевого шока – на теле имелось множество следов от пыток, но ни пулевых ранений, ни каких-то других несовместимых с жизнью повреждений капитан не заметил…

Показ "достопримечательностей" продолжался с четверть часа. Некоторые трупы почти не имели повреждений – вероятно, погибли легко. На других было страшно смотреть – на телах буквально не оставалось "живого" места. Третьих в последние секунды жизни нашпиговали пулями…

– Лея Юсуфова, – заканчивал показ "экспонатов" Шимрон. – Приехала в Израиль из Азербайджана и тоже пыталась проникнуть в тайны "Урана". Как видите, не получилось. Тоже ничего дамочка, верно?…

Тело дамочки пестрело гематомами и длинными неглубокими порезами; на лобке и бедрах чернела запекшаяся кровь. Лоб над правой бровью был пробит пулей того же небольшого калибра.

Агент уже ежился от пробиравшего до костей холода, когда Шимрон подошел к предпоследней каталке:

– Еще один представитель Европы – Славомир Жагар, приехавший к нам из Черногории под псевдонимом Ивица Бакич.

Странно, но на теле черногорца отсутствовали следы истязаний. Лишь во лбу чернела единственная дырка от пули небольшого калибра.

– Этого пытали током, – коротко пояснил Асаф и двинулся к выходу. – Вы не подумайте – мы вовсе не собираемся хранить в морге тела вечно. Вот заполнится рядок до конца, и темной ночкой вывезем половину – захороним. Освободим, так сказать, места для следующих… Да, кстати! – остановился он у последней – пустующей каталки, – а вот здесь запросто можете оказаться и вы. Причем в самое ближайшее время.

Он проводил заключенного до самой камеры. И когда Александр зашел внутрь, встал на пороге, бросил ему пачку сигарет и задумчиво сказал:

– Все в ваших руках, Жан Франсуа. Или как вас там называют на родине? Ну, да не в имени дело… Согласитесь нам помогать – обещаю сделать вашу жизнь нормальной. Уж, по крайней мере, не хуже чем в России. Переведу в отдельный коттедж на закрытую военную базу; обеспечу все мыслимые удовольствия; открою счет в любом западном банке.